Нелюбовь

Глава 44.2

Даша

Я уговорила Лешу жить в моей квартире, когда он стал настойчиво звать меня жить вместе. Я не могла бросить свою квартиру! Она светлая, просторная; в конце концов, ремонт я делала тут практически сама, ну как я могла уйти… Леша не был против. Свою квартиру решил сдавать, но жильцов пока не нашел. Мы, собственно, только неделю как съехались…

Вчера были в гостях у мамы Леши. Во-первых, привозили ей Полинушку знакомиться заново. Во-вторых, Леша рассказал, что теперь мы вместе по-настоящему. Она так меня обнимала, говорила столько приятных слов, что я пустила слезу, вдруг подумав, что мне хочется называть ее мамой. Наверное, немножко попозже…

А сегодня мы только вдвоем. До конца больничного у Леши еще четыре дня, на лед его не пустили раньше, как он хотел, сказали восстанавливаться до конца. Но он правда терминатор. На нем и раны быстрее затягиваются.

Не хочу сегодня просыпаться и готовить завтрак. В объятиях Леши так тепло и сладко… Он обнимает меня даже во сне. Всю ночь! Не знаю, как у него не затекают руки, но мне в таком коконе спится просто невероятно круто. Даже в детстве так сладко не спала, как в его объятиях.

Поворачиваюсь к нему спиной, чуть повозившись, и двигаюсь близко-близко, кайфуя от того, какой Леша горячий. Как печка. Как солнышко. Как счастье.

В комнате полумрак, хотя летнее солнце настойчиво пытается прорваться сквозь плотные шторы, и я чувствую, как снова проваливаюсь в сон, пытаясь ухватить себе еще пару блаженных минуток.

– Не дрыгайся, – бормочет Леша на ухо, прижимая меня к себе вплотную. Чувствую я, почему он просил не дрыгаться… Вечно голодный мужчина. Во всех смыслах.

– И тебе доброе утро. – Я хихикаю и тут же расслабляюсь, чувствуя нежные поцелуи в шею. Так приятно… Утро действительно доброе, когда начинается именно так.

Почти мурлычу, как кошка, подставляясь под настойчивые губы и касания рук. Леша никуда не торопится, и от этого особенно прекрасно. Нам больше некуда спешить. У нас все в порядке. Мы преодолели все проблемы и можем позволить себе наслаждаться поцелуями по утрам.

– Такая тепленькая, не хочу тебя отпускать, – говорит Леша, переворачивая меня на спину. И я не хочу, чтобы он отпускал. Только сказать не успеваю, потому что Леша снова с поцелуями нападает.

И это так сладко, что я на пару минут из реальности выпадаю. Голова кружится, еще и он такой тяжелый сверху лежит, губы мои кусая.

А потом какой-то шум, я отвлекаюсь, и, о боже…

– Нет, ну вы бы хоть предупреждали! – кричит папа, закрывая за собой дверь.

О-оу… А когда он вошел? Мы не слышали. А в дверь звонил? Что вообще происходит…

Сейчас будет скандал. Чувствую я, что не очень папе увиденное понравилось. Слава богу, что мы просто целовались, пусть и полуголые в кровати.

– Не трясись, решим все, – говорит Леша, целует меня в нос, быстро натягивает шорты, чтобы не смущать никого еще сильнее, и выходит из комнаты, где за дверью все это время ворчал папа. Боже… Мне страшно! К такому меня жизнь не готовила.

– Юрий Николаевич, ну чего вы ругаетесь? – начинает Леша. Дверь не закрывает, чтобы я все видела и слышала, а я одеяло до самого носа натягиваю, пытаясь спрятаться. – Мы взрослые люди, что страшного произошло?

– Я приехал позвать вас на свадьбу, а вы тут… Боже! – Папа закрывает лицо руками и ворчит что-то полушепотом. А…

– Куда позвать нас, пап? – спрашиваю я, пикнув из-под одеяла.

– На свадьбу. Мы со Светой решили расписаться, потому что жить вместе в гражданском браке – совсем не дело, – снова рычит папа, глядя на Лешу. Тонко, пап, очень тонко. – Мы вообще-то поняли, что любим друг друга.

– Так и мы любим! – тут же воодушевляется Леша. – Даш, ты любишь? – Он поворачивается ко мне, а мне хватает смелости только легонько кивнуть. – Вот, Юрий Николаевич, видите? Любит. И я люблю. Отдавайте мне ее тоже замуж, а то не дело жить вместе без штампа в паспорте и все такое.

– Замуж? – задумывается папа. – Замуж – это другой разговор. Это уже серьезно.

– Я прошу прощения! – Я вскакиваю на кровати, все еще не отпуская от себя одеяло. – А меня спросить никто не хочет?

– А ты что, замуж за меня не пойдешь? – Леша поворачивается, округляя глаза так сильно, что это вызывает у меня истерический смешок.

А я… а что я? Я пойду, конечно.

Люблю же.