Нелюбовь сероглазого короля

Поскользнувшись, я ухватила Роба за локоть. Парень меня придержал. Дальше мы пошли под руку, оставляя на побелевшем тротуаре глубокие следы.

– Судя по прогнозу, завтра он растает, – серьезно сказал одноклассник.

Снежные хлопья падали на нас, налипая на капюшон Кайзера и на мою вязаную шапку с помпоном.

– У тебя хорошая мама.

Хорошая… Я промолчала. Да, вероятно, так и есть.

– Ей сейчас тяжело, – произнесла я.

– Понимаю.

Дойдя до набережной, я отпустила Роберта, нагнулась и зачерпнула горсть рыхлого холодного снега. Слепила кривоватый снежок и запустила в Кайзера. Тот, не вынимая руки из карманов, увернулся. Я негромко рассмеялась. Кажется, именно со снежков началась наша дружба. В декабре я сделала шаг навстречу, пригласив Роберта в гости. Тогда он заинтересованно рассматривал мои корабли… Хотела бы я, чтобы наша дружба переросла в нечто большее? Конечно же, я…

– Оп! Опять зеваешь, Дэнни! – фыркнул Роберт, запустив в меня ответный снежок.

Разумеется, его «снаряд», в отличие от моего, попал точно в цель.

– Ах, ты… Теперь держись! – и я бросилась в наступление.

По пустой белой набережной разносились наши голоса и смех…

Снег начал валить так густо, что отсюда не было видно противоположного берега реки. Надурачившись, мы привычно встали у обледенелого парапета.

– У тебя губы синие, – сказал Роберт, оглядывая мое лицо. – Ты чего так легко оделась-то? Не май месяц.

– Ага, апрель! – отозвалась я, до сих пор не веря, что на один весенний день город превратился в новогоднюю сказку.

Роберт расстегнул пуховик и, взяв меня за руку, притянул к себе. Кутаясь в его теплую куртку, я вдыхала уже родной горьковатый запах мужского парфюма.

– Как тебе это удается? – спросила я.

– Удается что?

– Быть простым и легким. Как этот снег, который шуршит над нашими головами.

Кайзер рассмеялся.

– А я не выпендриваюсь, Дэнни, – ответил он. – Ничего не сочиняю. Говорю то, что думаю. И делаю то, что хочу. Решил погулять в такую погоду – и позвал тебя на улицу. Хотел тебя обнять с самого утра – и вот обнимаю… Но про наш договор помню и слово свое сдержу.

Роберт подался вперед и уткнулся холодным носом в мою щеку.

– Как жаль, Дэнни, что я не могу тебя целовать.

28 апреля 20…8

А-а-а! Не успеваю! Совсем! Ничего! Если честно, меня охватывает паника…

Не утихают страсти и по предстоящим школьным выборам. Они пройдут после майских праздников, а результаты объявят только на балу. Вита продолжает из кожи вон лезть, чтобы понравиться остальным. Фил поумерил свой пыл. Как-то столкнувшись со мной в коридоре, он сухо спросил, почему я не общаюсь с рыжей.

– Думал, у вас много общего, – проговорил Филипп.

– Слава богу, нет! – выдохнула я.

Осенью мне казалось, что я недостойна такого человека, как Гурьев. Но Вита меня переиграла. Неужели Филипп даже не догадывается, какая лживая девчонка рядом с ним? Хотя я до последнего верила рыжей…

Помимо уроков, репетитора, консультаций, приходится часто оставаться в гимназии после уроков, чтобы обсудить с ребятами последний звонок.

Но чаще всего мы просто идем в ближайший парк. На свежем воздухе думается лучше.

Странно, но за одиннадцать лет учебы я никогда не проводила с одноклассниками столько времени, сколько сейчас, вот этой весной. Спорим, смеемся, дурачимся… Много идей, много планов, много волнений. Так интересно, как в дальнейшем сложится жизнь каждого из нас…

1 мая 20…8

Мир! Труд! Май! Удивительный день. Теплый, родной и очень для меня значимый.

Утром, зайдя на кухню, я удивилась, что мама дома.

– Ты в последнее время много прогуливаешь, – зевнув, усмехнулась я и взобралась на высокий барный стул. – Не припомню, чтобы ты в выходные не ходила на работу. Разве праздник когда-нибудь был для тебя помехой? Ты постоянно наведывалась в офис.

– Все когда-то случается в первый раз, – пожала плечами родительница. – Кофе?

– Угу, со сливками. И две ложки сахара.

Мама поставила передо мной напиток и села напротив.

– А теперь рассказывай! – потребовала она.

– Если ты о репетиторе, то на майские он уехал к старой тетке в Подмосковье…

– Про Роберта! – перебила меня мать и даже щеку рукой подперла: приготовилась слушать.

Я поперхнулась кофе.

– Про Кайзера? – откашлявшись, воскликнула я. – Зачем?

Мама внимательно смотрела на меня.

– У нас ничего серьезного! – выпалила я.

Мы ведь и не целовались… Просто у нас взаимовыгодные липовые отношения. Я, кстати, сегодня вместо того чтобы бежать со всеми городской марафон, нежилась в постели до десяти часов.

– Роберт наверняка хороший мальчик, – продолжила мама.

– Угу.

– Я знаю его родителей. Они не могли воспитать недостойного человека.

– Угу!

Ее реплики о Кайзере почему-то вгоняли меня в краску.

Она же, заметив мое смущение, рассмеялась:

– Не буду тебя мучить, Даша. Захочешь – сама расскажешь. Я тоже стеснялась со своей матерью такое обсуждать.

– Это ты про того Ромашку, которого стулом огреть хотела? – уточнила я.

Она снова рассмеялась:

– Дарья, да почему тебе стул-то покоя не дает?

– Это все, что удалось узнать от бабушки.