Нелюбовь

Пока Тамара с парой соседок накрывали на стол, Клавдия Матвеевна развлекала собирающихся гостей вместе со своим верным товарищем – бравым десантником Егором Дмитриевичем, лет эдак сорока пяти, лихо распевая застольные песни под его гитарный аккомпанемент. Когда Тамара ставила на праздничный стол разрезанный холодец, Егор, одаривая проникновенным взглядом Клавдию, сменил репертуар с шансона на попсу, исполнив специально для своей давней дамы сердца песню «Ах, какая женщина». Заметив пришедшего Сашу, Егор всполошился. Отложив гитару в сторону, тут же направился к будущему офицеру.

– Санек, привет! Ну, ты Родину там не посрами!

– Привет, дядь Егор! Постараюсь! – парень говорил, а сам осматривался по сторонам в поисках Динки. Он долго собирался с духом, чтобы откровенно поговорить с ней перед своим отъездом, но теперь, как назло, нигде не мог ее найти. Мать с утра то в магазин ее отправила, то к соседке за посудой, и так до бесконечности.

– Я в твои годы в армию рвался! – продолжал с энтузиазмом дядя Егор, не замечая, что мысли Сашки блуждают где-то далеко отсюда.

– Саша, иди к нам! – весело позвала Клавдия Матвеевна, вольготно расположившись на диване перед праздничным почти накрытым столом. – Мы тут музицируем!

– Потом, ба! Потом. Дядя Егор, ты меня извини…

Парень спешно направился на кухню, надеясь застать Дину там. Егор и Клавдия вернулись к жизнерадостному песнопению, не замечая туда-сюда носящейся с тарелками обеспокоенной Тамары, которая изо всех сил пыталась успеть накрыть на стол до прихода гостей.

– Мам, хлеб куда нести? – в комнате появилась Люся с подносом нарезанного черного и белого хлеба.

– На окно пока поставь, – Тамара бросила недовольный взгляд на распевающуюся мать. – Мам, ты бы хоть помогла.

– А я и помогаю! – как ни в чем не бывало весело откликнулась Клавдия. – Мы с Егором настроение нужное задаем. На кухне и без меня места нет. Ты же целую ораву помощников привлекла.

Клавдия была в чем-то права. Тамаре действительно помогали сразу три соседки (вызвались сами). Но даже это было для Тамары не аргумент. Тамара одновременно злилась на мать и завидовала ей. Злилась, потому что Клавдия беспечно перепоручила нарезку сыра подруге-соседке, и в то же время завидовала этой самой беспечности. Вот ей бы, Тамаре, так! Наплевать! Забросить все, в том числе и работу! И отдыхать в свое удовольствие, занимаясь только тем, что тебе по душе. Но поступить так она не могла. Из-за детей. Из-за той же матери, чья мизерная зарплата в ДК не вызывала ничего, кроме смеха.

– Салфетки… – всполошилась было Тамара. – Салфетки где? Не хватает! – с горечью добавив: – Мам, ну я же просила побольше пачек купить!

– Томк, да не гоношись ты так, – беззаботно отмахнулась Клавдия, – кухонных полотенец притащим, если кому чего не хватит.

От расстройства у вымотанной Тамары на глазах проступили непрошеные слезы. Она последние несколько дней как белка в колесе бегала, готовилась к проводам, и все ради чего? Чтобы проколоться на каких-то салфетках?!

Мать наконец-то почуяла, что с дочкой творится неладное.

– Томк, ты чего? – приостановила гитариста Клавдия, но Тамара, отмахнувшись, быстро вышла из комнаты.

Не хватало, чтобы гости увидели ее слезы. Тамара выбежала в сад. Сделав несколько глубоких вдохов, немного успокоилась. Взяла себя в руки, вытерла слезы.

Нервы сдавали… И салфетки тут совершенно ни при чем – Тамара и сама это прекрасно понимала. Просто Саша уезжает. Она не была дурой и понимала: в лучшем случае – на два года. В худшем – навсегда. Тамаре уже озвучили часть, где будет служить ее любимый пасынок. Именно из этого региона в прошлый раз в поселок и пришел тот самый злополучный «груз-200», который встречали, а потом хоронили всем районом.

Динке она пока об этом не рассказывала, потому что боялась ее реакции. И того, что та может выкинуть, лишь бы не дать Саше уйти.

* * *

Динка стояла на стуле в кухне, доставала с верхнего шкафа рюмки. Нарядно одетый Миша стоял тут же – страховал подругу, принимая посуду, и заодно любовался на стройные ноги девчонки. На Динке было надето ее выходное платье. Приталенное, чуть выше колен, нежно-бежевого цвета. То самое, в котором она была на выпускном. Не богатое, зато прекрасно смотрелось на фигурке, подчеркивая женские изгибы. Дина редко надевала такое. Обычно Тамара ей покупала куда более простенькую, неброско-мешковатую одежду. Словно сознательно пряча красоту дочери, которая с каждым годом проступала все сильней.

– Дин, давай я помогу. – Миша протянул руки, чтобы, воспользовавшись ситуацией, как бы невзначай приобнять девчонку, которая уже собиралась спускаться.

Но Динке были неприятны чужие мужские прикосновения. Она прекрасно понимала, что Миша хоть и хороший друг, но, по сути, такой же парень, как и остальные. И ничто мальчишечье – типа полапать понравившуюся девчонку – ему не чуждо.

– Миш, я же сказала – не надо, – стараясь скрыть раздражение, ответила Динка, поворачиваясь с графином в руках.