Нелюдь

Первый час был совершенно несложный. Ван Эрлик лежал на жесткой койке и, уставившись в потолок, вспоминал детство.

Многие, кого он знал в детстве, были мертвы, а другие не хотели общаться с ним. Те, кто были живы, тоже называли его убийцей, как и Служба Опеки. Правда, они никогда не называли его грабителем, потому что до сих пор не могли понять, что такое грабеж. Поэтому ван Эрлик не вспоминал друзей, а просто вспоминал зеленые поля и синее небо.

Потом пришла боль. Она завелась, как червячок, и стала заползать в каждую мышцу и каждую клетку.

Тело покрылось испариной. В горле пересохло. Кожа стала как шелуха печеной картошки; биопласт на лбу, казалось, налился свинцом, при каждом выдохе в воздухе повисало облачко пара. Ему казалось, что кто-то вспарывает его тело изнутри: острым молекулярным ножом каждую клетку. Боль превратилась в пытку, а пытка – в ад.

В палате никого не было. Эйрик попытался что-то сказать, но его язык зацепился за губы. Под прикрепленными к коже датчиками жгло и буравило. Кривые отплясывали на экранах пьяный танец.

Руки ван Эрлика сами потянулись к красной кнопке, но пальцы его не слушались.

Эйрик потерял сознание.

* * *

Ван Эрлик очнулся на той же самой койке. Полковник Станис Трастамара сидел на краю и смотрел на ван Эрлика большими печальными глазами. Руки ван Эрлика были свободны, он попытался пошелевить пальцами, и обнаружил, что тела у него нет. Вместо тела был кожаный мешок с растворенными обрывками нервов.

– У тебя очень сильный организм, Эйрик, – сказал Трастамара, – ты продержался семь часов. Так ты согласен?

Эйрик моргнул в знак согласия.

– Хорошо. Я жду тебя на Митре через три стандартных месяца. Ты угнал «Эдем» – попробуй-ка угнать то, что строят на Рамануссене. У нас с тобой появится валюта для торговли. У тебя будет корабль, у меня – твои люди.

– А если я опоздаю на пять дней?

Голос ван Эрлика был тихий и хриплый. Звуки прятались за губами, как нашкодившие первоклашки в подвале, их приходилось выталкивать силой.

– Тогда, Эйрик, тебе ничто не поможет. Штамм Венора ведь не убит. Просто микроорганизмы, запускающие процесс, парализованы токсином. На время. Срок действия токсина истекает через три стандартных месяца и два дня. Я не советую тебе пытаться заменить кровь. Штамм Венора уже везде. Бактерии угнездились в печени, мышечной ткани и костном мозге. Разумеется, можно создать противоядие, но на это нужно несколько лет. А у тебя в запасе три месяца.

Станис Трастамара осторожно вынул из-за пазухи коробочку и раскрыл ее. В коробочке лежали три пузырька: два были пустыми, третий – с розоватой жидкостью.

– С тобой отправится стажер Чеслав, – сказал Трастамара. – Фамилию мы ему выправим липовую, но имя оставим. Оно все равно очень распространено. Чеслав храбрый мальчик и предан империи. Как только ты вернешься, мы, разумеется, введем тебе противоядие. Смотри не опаздывай.

Полковник аккуратно закрыл коробочку и вышел.

За дверью его ожидали двое: молодой стажер по имени Чеслав и замеситетель Трастамары, майор Родай Син.

Шестнадцатилетний курсант стоял так прямо, словно проглотил палку. Плечи паренька были воинственно развернуты, натренированные сильные ладони то сжимались, то разжимались в кулак.

– Сэр, – сказал вдруг курсант, – нет соображений, которые могли бы оправдать освобождение ван Эрлика. Он должен быть казнен, и казнь его должна быть заставкой новостей. Нам в училище… показывали хронику. Как люди сыпались из «Эдема» в спасательных ботах, а этот… пес… стал расстреливать боты.

– Ван Эрлик не стрелял по ботам, – отозвался полковник Станис Трастамара. – Они просто были неисправны. Никто не думал, что флагман массой покоя в девятьсот тысяч тонн может быть атакован, капсулы не проверяли. В половине не работали регенераторы. Или батареи. Люди задохнулись и замерзли. Ну, а чтобы объяснить потери, служба безопасности принца Севира заявила, что противник расстрелял спасательные боты.

Наследственный генерал империи, полковник Станис Трастамара молча оглядел в зеркале ослепительно белые полоски погон, на которых, благодаря биохимии локров, никогда не бывало пятен, поправил алый трилистник медали, повернулся и вышел.

Глава вторая Губернаторское гостеприимство

Боевой корабль – это машина по производству трупов.

Если вы правильно организовали производство, трупы не ваши.

Император Чеслав

Стажер Чеслав плохо спал без своего любимого сна.

Месяц назад, после второго курса, Чеслав оказался на Большом Императорском приеме. На прием приглашали только тех, кто набрал свыше ста баллов, и Чеслав оказался на приеме, потому что окончил курс экстерном, и набрал сто двадцать очков.

Кадет Чеслав не спал всю ночь перед приемом, он выгладил форму и щеточкой чистил сапоги. Утром он отправился на пробежку, как обычно.