Нелюдь

— Но для этого мне еще предстоит много сделать, — говорил я себе. — Хотя бы сейчас, на последнем этапе, я должен показать себя настоящим мужчиной. Надо же реабилитироваться. Нет, не перед Скелетом, конечно. Что Скелет? Может быть, я его больше никогда не увижу. Реабилитироваться надо перед собой в первую очередь, и перед Геннадием. Каков бы он ни был, и что бы я о нем не думал, а он ведь станет вскоре моим тестем… И, кроме того, он вел себя молодцом, как надо, в отличие от меня.

И хотя я понимал, что Геннадий Андреевич никогда не станет меня упрекать в ошибках и малодушии, все-таки мне очень хотелось как бы смыть свой позор. Что ж, мне предоставилась такая возможность…

Утром меня разбудил телефонный звонок Геннадия. Когда я услышал его голос в трубке, то не удивился, ведь я именно его звонка и ждал, как мы условились. Но голос его был мрачен, хотя и спокоен.

— Надевайте штаны, — сказал он вместо приветствия. — И быстро собирайтесь, я сейчас за вами заеду.

— А что случилось? — поинтересовался я, еще не вполне проснувшись и не понимая, отчего такая спешка и так холоден строгий голос Геннадия.

— Выходите на улицу через десять минут, — ответил он коротко. — Времени очень мало. Я еду к вам.

Он бросил трубку, а я принялся медленно одеваться. Позавтракать я не успел, зато успел побриться. Ведь я помнил о том, что на этот день у нас назначены важные дела, и хотелось выглядеть как подобает серьезному случаю.

Не случайно же моряки перед смертельным боем всегда надевают новое белье и новую форму — чтобы погибнуть при полном параде…

Я выскочил на улицу ровно через десять минут, все же недоумевая, что произошло и отчего Геннадий был так взволнован.

Его машина показалась почти в ту же секунду, как я бросил взгляд вдоль улицы.

— Так в чем же дело? — спросил я, едва успев сесть в машину.

— Дело в том, что произошло нечто непредвиденное, — ответил спокойно Геннадий, и только по его гуляющим желвакам на лице я понял, как трудно ему сохранять видимость спокойствия. — Я еще не знаю, что это должно означать, и в общем-то ума не приложу. Но то, что это не означает ничего хорошего — это точно. Тут нет сомнений.

Он нажал на педаль, и машина рванулась вперед. Только тогда, прибавляя газу, Геннадий объяснил мрачно:

— Телефон в квартире Хельги не отвечает…

* * *

Оставшись в квартире один, наедине со связанной и молчащей Хельгой, Скелет прошелся по комнатам, заглянул во все углы и вернулся к пленнице.

Она ничего не говорила ему, а только смотрела внимательным холодным взглядом.

«Вот нелюдь, — подумал сыщик, всматриваясь в черты ее лица. — И бывает же так — на вид просто красавица, как ангел, а внутри на самом деле совсем иное…»

Скелет сел на стул напротив Хельги, невольно при этом покосившись на лежащий в углу труп. Ему предстояло пробыть в одной квартире с трупом и связанной женщиной до самого утра… Это не пугало Скелета, но действовало подавляюще…

— Где ты свои деньги держишь? — спросил он.

— А тебе зачем? — презрительно выплюнула Хельга.

— Тебе же обещали, что отпустят живой, — сказал Скелет. — А вовсе не обещали, что еще и с деньгами отпустят… Все деньги, которые ты нажила своим «бизнесом», ты отдашь сначала. Понятно?

Хельга помедлила пару секунд и чуть кивнула.

— Вот я и спрашиваю у тебя — где деньги? Если где-то здесь, то скажи место. А если ты их в банке держишь, то назови банк.

— А если в банке, — усмехнулась Хельга. — Тогда что? Мы тогда поедем в банк?

У нее было прекрасное самообладание, и Скелет невольно оценил это, как бы проникся к этой женщине чем-то похожим на профессиональное уважение. Не всякий мужчина в подобной гибельной ситуации вел бы себя так сдержанно и аккуратно.

— Если в банке, то подумаем, что делать, — ответил он. — Во всяком случае, денег ты своих лишилась, это уж точно. С этим надо примириться.

— А на что я жить буду, когда вы меня отпустите? — спросила Хельга. — Что же мне, на панель идти?

— Может, и на панель, — ответил Скелет. — Это уж в любом случае лучше, чем то, чем ты занималась. Шлюхи людей не убивают, а ты — убийца. Самая настоящая.

— На панель мне уже поздновато идти, — сказала Хельга, не обращая внимания на слова Скелета о том, что она убийца. — Дай мне сигарету, — попросила она, видя, что Скелет вытаскивает из кармана пачку.

Сыщик достал сигарету и, подойдя, вставил ее между губ женщины. Потом поднес спичку, и она закурила. И тут же закашлялась.

— Ты мог бы меня развязать, — сказала она, отдышавшись. — Или ты все еще меня боишься?

— Боишься женщину, да? — она искоса взглянула на Скелета, демонстрируя свое презрение к мужчине, боящемуся женщину…

— Я тебя не боюсь, — ответил сыщик, но в голосе его послышалась обида. — Я буду держать сигарету и давать тебе затягиваться, чтобы было удобно. Но развязывать не стану.

Он твердо решил не развязывать Хельгу и постарался заглушить в себе обиду, вызванную ее словами. Мало ли что она будет говорить…

Он стоял возле стула, к которому привязал Хельгу, и смотрел, как она курит. Он вставлял ей сигарету в рот, она затягивалась, потом он вынимал сигарету.