Нелюди, противостояние – 2. Пряное послевкусие победы

– Вполне. – Игорь Викторович достал колбу со спиртом и уже в пустой стакан налил из нее. – Вспомните фанатиков-революционеров, их подвиг, героизм… – Выпив, он увидел недоверие в глазах особиста. – Ну хорошо! Это…– Игорь Викторович указал рукою на перебинтованную голову: – Это вам что-то говорит?

– Вы хотите сказать…?

– Именно! – Игорь Викторович буквально выкрикнул. – Это сделал он!

Егоров сел на стул, все еще не веря услышанному. Он налил себе из колбы главврача и, взглянув, как ему показалось, в не совсем вменяемые глаза собеседника, выпил спирт.

– И…?

– И, откусив кончик мочки моего уха, – главврач снова понизил голос до шепота, – он не выплюнул его, а жевал… Причем жевал, как пищу!

Перед глазами Егорова поплыли строчки из показаний партизан о привезенном в отряд Иваном Кочубеем замороженном мясе, мелко нарубленном и не похожем ни на один сорт животной плоти.

Слова, сказанные пленным эсэсовцем о звериной жестокости, с которой терзал грудную клетку его командира освобожденный из плена авианалетом партизан. И немец, явно что-то при этом не договаривающий, чего-то опасающийся.

Волосы невольно зашевелились на голове Егорова, поднимаемые пришедшим со спины потоком мурашек.

       ***

На этот раз Ксению пропустили быстро. Едва она назвала имя профессора Вяземского.

Она лишь доли секунд помялась перед входом в клинику, хрустя на снегу подошвами ее несезонных сапог. Она взглянула на садящееся солнце так, как смотрят на светило уходящие надолго в подземелье люди.

– Вы правы, – Вяземский с улыбкой отреагировал на впечатления Ксении, – здесь совсем другой мир, другие люди и, соответственно, другая атмосфера, но… – он по-джентельменски открыл дверь перед спутницей, – я бы не стал сравнивать его с подземельем. Те лучики света, которые отблеском вырываются из душ наших пациентов, очень и очень яркие, но они вряд ли осветят темноту сознания людей, живущих по ту сторону забора нашего заведения. Взять хотя бы ваше дело…

– Это снова случилось, профессор… – Ксения кивком поблагодарила Игоря Викторовича за помощь в снятии верхней одежды. – И это был снова ребенок, мальчик.

– Расскажете?

– Подпишетесь?

– Бестактно, – Вяземский, ухмыляясь, взял в руки ручку, – не верить присягнувшему уже когда-то Гиппократу.

– Правила, профессор. – Ксения закурила папиросу, делая несколько глубоких затяжек. – Вы же, когда оперировали, каждый раз мыли руки, а не только однажды – впервые войдя в операционную!?

– Откуда в вас это, Ксения? – Профессор занялся ритуалом приготовления чая. – Сравнивать несравнимое. А впрочем, в наше время… Рассказывайте!

Пока Ксения вела свой мрачный монолог, двигая к себе и от себя поочередно кружку с чаем, пепельницу и курительные приборы, перемещался по кабинету и Вяземский. Он то подбегал к окну, то к двери, успел посидеть на всех стульях кабинета, то вскакивая с них, то медленно опускаясь с озабоченным выражением на лице.

– Мораль той басни такова, что плоть он резал, не засучив рукава… – после всего услышанного, рифмуя, проговорил профессор.

– Что, простите? – Ксения удивленно подняла брови, отрываясь от полуостывшего чая.

– Странно…

– Что именно?

– Всё! И в частности, ваше непосредственное участие в этом деле. – Вяземский рассматривал Ксению, словно видел впервые.

– О чем вы, профессор? – Свое замешательство она попыталась скрыть в дыму очередной папиросы.

– Серийность налицо, маниакальность… – Профессор поднялся, увидев сквозь дым в глазах собеседницы подтверждение своих предположений. – Лучше всего поймет убийцу с отклонениями человек, способный пережить подобное состояние… Согласны со мной?

– Частично. – Ксения нервно жевала мундштук папиросы.

– Или же специалист, имеющий опыт работы с людьми с патологией. – Вяземский подошел к окну. – В первом случае человек, понимая, что сделал бы он сам в той или иной ситуации, читает шаги преступника. Эти предположения строятся на эмоциях, желаниях, пусть даже на скрытых глубоко в подсознании. Пусть даже в выражаемых в несколько иной форме. Но они маниакальны. Опыт работы специалиста в данной области формируется на сравнении состояния пациентов со схожими симптомами, и методика лечения основывается на результатах этого сравнения.

– И!? – Ксения нервно сжала мундштук папиросы между пальцами.

– Вы не специалист в этой области, Ксения Павловна. – Вяземский склонился над столом, глядя в глаза внутренне сжавшейся девушки. – Не убийца. Вы, скорее… – Он вздохнул, глубоко закатывая глаза и поднимая голову. – Вы, скорее, жертва, которая… – он опустил голову, открывая глаза и снова приковывая свой взгляд к ней, – испытала подобное на себе и может… чувствовать убийцу на своей эмоциональной частоте.

Ксения медленно поднялась, туша папиросу в кружке из-под чая.

– Не хотите рассказать мне о себе? Его выцветшие глаза с расширенными зрачками ни разу не моргнули.

– Не сегодня, профессор! – Ксения, сглотнув, медленно опустилась на стул. – Я здесь по делу. Я могу поговорить с Катей?

– Не сегодня, Ксения, не сегодня… – Уголки его губ дернулись.

– Она рисовала? – Ксения с хрустом сжала зубы, видя ухмылку на лице Вяземского.