Нелюди, противостояние – 2. Пряное послевкусие победы

– Поработайте с ним, доктор, какое-то время, вспомните свое основное призвание как медика. – Капитан, пожимая руку врачу, смотрел в поблекшие зеленые глаза стоящего напротив него человека, мысленно определяя его судьбу. – Это в ваших интересах… Если он не восстановится, с ним будут работать профессионалы, светила медицины. Это подтвердит вашу некомпетентность, Игорь Викторович и, ко всеобщему сожалению, поставит под угрозу судьбу вашей дочери. – Капитан улыбнулся, глядя вдаль. – Вы же не забыли, замужем за чьим сыном она в данный момент?

– Но причем тут…?

–Работайте! Нам очень нужна информация, застрявшая в памяти этого пациента. Да, да, для вас он не раненый, а именно пациент. – Егоров похлопал сжавшегося от услышанного пожилого человека по плечу. – Или работать с вами будут светила из нашего ведомства, а это, как понимаете…

– Да, да… – Врач, расстегивая ворот кителя, беспомощно опустился на один из стоящих в коридоре стульев.

Ненависть. Нечеловеческая ненависть, погасшая годами ранее, захлестнула главного врача госпиталя. Ненависть к контуженному раненому, заинтересовавшему Игоря Викторовича своим появлением – неординарность случая и возможность исследований, ход которых остановила война. Ненависть ко всему персоналу, с пониманием «прочитавшему» диалог особиста и главврача. Ненависть ко всему политическому строю огромной страны, за который он когда-то так усердно боролся, воевал в рядах Красной армии. Ненависть к своей диссертации на тему «неизведанные участки человеческого мозга». И даже ненависть к своей дочери, в которой он души не чаял, но которая выбрала не того мужчину как спутника своей жизни.

Сто граммов разбавленного медицинского спирта разожгли огонь в груди Игоря Викторовича и слегка пригасили пламя ненависти.

–Что же в тебе такого незаурядного, кроме контузии, полупустых глаз и нечленораздельной речи? – Главврач смотрел через дверное стекло палаты, как пациента кормила сестра с ложки, ласково разговаривая с ним и вытирая испачканный рот. – Что же в тебе такого…?

Даже от тяжелораненого человека, находящегося в палате, исходила неведомая сила. Нечеловеческая. Демоническая. И это еще больше притягивало главврача: он понимал, что пациент перед ним уникальный, а угрозы особиста – тому лишнее подтверждение.

Раненый мычал что-то неразборчивое, тряся правой рукой. Левая сторона головы отнялась, делая из его лица уродливую маску с неподвижной половиной.

– Господи, – едва слышно всплакнула медсестра, вглядываясь в пустые глаза, подернутые поволокой, – неужели и жизнь твоя разделится на две половины…?

– Полина, заканчивайте кормежку! – Голос главврача заставил сестру вздрогнуть и поторопиться. – Остальные раненые ждут.

Не знала Полина, что не на две части разделится жизнь лежащего перед ней человека, а гораздо больше, пугая своей многоликостью, многогранностью и бесчеловечностью.

***

– Товарищ полковник, к вам Ефимцева, – раздался голос дежурного в трубке телефона.

– Пусть войдет!

Полковник Ярцев, вскакивая, одной рукой смел крошки со стола, второй бросил папку в сейф и вытянулся, одергивая китель. Повзрослевшая дочь его бывшего боевого товарища вгоняла его в неосознанный ступор. Только одним присутствием. Взглядом. Ярцев не знал причин и не стремился раскопать их в самом себе, он попросту пытался соответствовать образу человека, заменившего девушке отца.

– Товарищ полковник…

– Ксения, дорогая, – перебил входящую Ярцев, подводя к стулу, – проходи, располагайся, и сколько раз говорил: забудь ты о полковнике! Соблюдай субординацию на людях, здесь, в кабинете, ты всегда как дома.

– Спасибо, Егор Юрьевич. – Ксения устало разместилась на стуле.

– Вот, уже лучше, узнаю маленькую вихрастую Ксюху, тягающую печенье со стола и требующую исполнения романсов от матери… – Полковник осекся, понимая, что не следовало вспоминать ушедших родителей Ксении. – Чай!

Они молчат, пока подчиненный полковника неуклюже разливает «густой» напиток. Она смеется, как Ярцев, нервничая, выгоняет дежурного.

– Ты клади сахар-то. И шоколад трескай! – Ярцев, сложив руки под подбородком, умиленно смотрит на Ксению. – Бледная какая, прям неземная… Ты паек дополнительный получила?

– Да, спасибо, – она улыбнулась, – только не лезет ничего что-то, дядя Егор.

– Ну-ну, чтоб ела! Это приказ. – Ярцев наигранно нахмурился. – Или буду приходить проверять. А то… И кормить начну сам, с ложки.

Они рассмеялись, глядя друг на друга, гремя кружками о блюдца и хлюпая горячим напитком.

– Ну… Что у тебя, рассказывай! – Полковник отставил свою кружку в сторону.

– Этот Никитин, капитан… – Ксения замялась, словно рискнула затронуть закрытую тему.

– А что с ним не так?

–Да не знаю, кажется всё…

– Ну, лейтенант Ефимцева! Что за формулировки? – Полковник нахмурился и, отмахиваясь от дыма папирос Ксении, подошел к сейфу. – Мы проверили его по всем ведомствам. Всё в порядке. Была там одна мутная история… но она к делу не относится. – Он захлопнул папку с делом бывшего летчика. – Он лучший на данный момент в городе. Ты просто обязана с ним сработаться.

Ксения, докурив, нахмурившись, молчала.