Нелюдим (ЛП)

— Ну хорошо, это неправда — не знаю, почему я так сказал. Но так хорошо было иметь кого-то, понимаешь? Ты мой лучший друг, но мы же не можем с тобой сходить в кино, перекусить где-нибудь, да? Мне нужно было немного нормальной жизни, а ты ее разрушил. А теперь ты еще и людей убиваешь.

Нет.

— Херня. Не ври мне. Зачем ты это делаешь?

Оуэн потер живот. Голодный.

— Тогда надо было съесть оленя, или белку, или чем ты там всю жизнь питаешься. Не нужно есть людей. У тех людей были семьи, Оуэн. Друзья. У того старика были внуки. Ну и кто ты после этого?

Ответа не последовало.

— Монстр ты после этого, Оуэн. Ужасный, отвратительный монстр. Страшилище гребаное. Так что лучше тебе уйти в лес, убежать в другой штат и жить как животное, а не как ночное страшилище.

Больно.

— Перестань это твердить. Мне пофиг.

Скучаю по тебе.

— Ну и что?

Страшно.

— Мне тоже.

Тоби вздохнул. Он не мог просто так прогнать Оуэна. Опять-таки тот мог уйти и убить еще кого-нибудь. На совести Тоби могло появиться еще множество смертей, прежде чем он полностью, по-настоящему сойдет с ума и начнет видеть пауков, ползающих под его закрытыми веками.

— Хорошо, я тебе помогу. Я попробую облегчить боль. Но не здесь. Тебе нужно идти домой.

Он показал знак: домой.

Оуэн ответил тем же знаком.

— Иди туда. Я чуть позже приду к тебе.

Нет.

— Скоро. Обещаю.

Нет.

Тоби некоторое время молчал. Затем снова вздохнул.

— Хорошо, дай мне собраться, и пойдем вместе.

* * *

По лесу они шли молча. Оуэн выглядел разбитым, почти пристыженным.

«Ему бы следовало», — подумал Тоби.

Дело в том, что Оуэн не был человеком, друг он или нет. Он был животным. И когда ему причиняли боль, он реагировал как животное. Если бы Тоби ткнули в глаз ногтем, он бы, наверное, тоже озверел. Просто у него не было когтей и острых зубов.

Мелисса ушла навсегда. Так почему же и Оуэн должен был уйти?

Потому что он был убийцей.

Так же, как и Тоби.

Но Тоби убил лишь парочку никчемных хулиганов. Оуэн же убил двух невинных жертв и девушку, которая много значила для его друга. Нечего было и сравнивать.

Оуэн убивал из-за голода. Страха. Растерянности. Тоби же убил из-за ярости.

С кем он будет дружить, когда все утихнет? Всю свою жизнь он был изгоем. Он и вправду рассчитывал начать выстраивать новые здоровые отношения после того, как закопал в снегу подругу? Сделал бы он свою жизнь лучше, изгнав из нее Оуэна, или создал бы брешь, которую невозможно заполнить?

— Знаешь, — сказал Тоби по пути, — все друзья ругаются время от времени. Конечно, обычно обходится без мертвых тел, но и у нас ведь не обычная дружба, верно?

Он и сам не мог поверить, что собирается простить Оуэна. Может, пауки уже суетились вокруг, плетя паутину в его глазах, и он просто их не видел.

— Ты мне должен кое-что пообещать. Если кто-нибудь, кроме меня, сюда придет, ты должен бежать. Найти себе другое место на некоторое время. Если они тебя поймают, ты окажешься в большой опасности. Понимаешь?

Оуэн, казалось, не улавливал того, что он говорил, но к тому времени, когда они достигли пещеры, Тоби решил, что донес свою мысль. Затем он вытащил из рюкзака антисептик и бинты, надеясь, что процедура не будет слишком ужасной.

Если из-за чего и мог Оуэн устроить очередную серию убийств, так это из-за того, что Тоби будет протирать его раны спиртом.

* * *

Эхо от вопля Оуэна было таким громким, что, казалось, разбудило весь мир.

* * *

Тоби и близко не был врачом, но решил, что довольно хорошо прочистил раны Оуэна. Процедура была не особенно скрупулезной — по большей части он просто брызгал антисептик и прятался, но, хоть боль и была явно невыносимой, Оуэн ни разу не попытался на него напасть.

Если бы пуля застряла у него в руке, Тоби пришлось бы оставить ее там. Попытка выковырнуть ее с помощью ножа закончилась бы плачевно, что бы там ни думал Тоби о своих хирургических навыках.

Оуэн обнял его.

Извини.

— Не могу поверить, что мы такое допустили, — произнес Тоби. — Мы ведь друзья навечно, да? Мы почти позволили женщине встать между нами. Но вся эта фигня — временная. А вот это, — он похлопал себя по груди, а затем по груди Оуэна, — это навсегда. Нашу дружбу не разрушить. Они могут думать, что у нас с тобой самая сумасшедшая дружба за весь двадцатый век, но они нас не разлучат.

Что бы ни случилось, мы всегда будем вместе.

Да.

— Но ты никогда не должен больше выходить из леса. Никогда. Ни за что. Пообещай мне, что ты никогда не выйдешь из леса, несмотря ни на что.

Обещаю.

— И еще. Не убивай больше никого, хорошо, приятель?

* * *

— Кое-что я все же ненавижу больше, чем лжецов, — сообщил детектив Дормин, прикуривая сигарету. — Мы нашли вашу подружку, но уверен, мои коллеги уже рассказали вам все по пути. Ее тело выглядело ужасно. Бьюсь об заклад, вы догадываетесь, о чем я, да?

Тоби хранил молчание.