Читаем Нелокальность. Феномен, меняющий представление о пространстве и времени, и его значение для чёрных дыр, Большого взрыва и теорий всего полностью

Кроме своей полезности нелокальность также выделяется среди других предложенных объяснений тем, что она вписывается в более общую картину. В следующей главе я расскажу о случаях нелокальности в других областях фундаментальной физики, но, даже если остановиться на квантовой механике, задумайтесь об интересном факте, который состоит в том, что запутанные частицы могут достичь желаемой последовательности результатов в 85% случаев, а не в 100%. Кажущаяся произвольность этого числа, по мнению многих, свидетельствует о том, что квантовая механика — только одна из целого класса возможных нелокальных теорий. Нелокальность как явление работает не по принципу «все или ничего», а имеет целый спектр возможных исходов.

Некоторые типы нелокальности слабее той разновидности, которую описывали Эйнштейн с Беллом. В той же самой статье, где был введен термин «запутанность», Шрёдингер описал, как запутанная частица может «руководить» своим партнером: это чрезвычайно тонкий вид дистанционного управления, который даже не приводит к особой последовательности результатов в экспериментах, построенных по принципу подбрасывания монет. С тех пор физики нашли другие способы «приглушить» нелокальность. Даже такой ослабленной нелокальности достаточно, чтобы выполнять полезные задачи, например избегать слежки со стороны властей.

В то же время физики придумали типы нелокальности, которые необычайно сильны. В своей статье, оказавшей большое влияние на науку в 1990-е гг., Санду Попеску из Бристольского университета и Даниэль Рорлих из Университета имени Бен-Гуриона в Израиле описали «суперквантовые» монеты, которые достигают желаемой последовательности результатов больше чем в 85% случаев. Насколько мы знаем, суперквантовых частиц не существует, но они были полезным гипотетическим сценарием. Инженеры могли бы использовать такие частицы для создания устройств, которые без них были бы невозможны. Для примера рассмотрим одну из мелких неприятностей повседневной жизни: поиск подходящего всем времени для встречи. Это обманчиво трудная задача, и компьютеры (даже те, которые используют возможности квантовых частиц) сводят ее к просмотру календарей участников и сравнению расписаний, по одному дню за раз. Но компьютер, использующий супер квантовые частицы, мог бы найти подходящее всем время за один шаг.

Организаторы конференций и любители быстрых знакомств, конечно, были бы рады иметь немного таких суперквантовых частиц. Но за эту возможность пришлось бы заплатить. Мир, в котором могут существовать такие частицы, страдал бы от глубокой логической противоречивости или склонности сложных структур к распаду. Каким-то непостижимым образом человеческая жизнь была бы невозможна, если бы назначать даты встреч было слишком просто. Попеску и Рорлих думают, что попытка точно определить, какого количества нелокальности было бы слишком много, позволила бы узнать, почему квантовая механика такова, какова она есть. Таким образом, понятие нелокальности демонстрирует свою способность порождать новые идеи, которую физики так высоко ценят.

<p>Нелокальность, как ее ни назови</p>

Пожалуй, самый замечательный факт о спорах вокруг нелокальности состоит в том, что разнообразные альтернативы не так сильно отличаются от нее, как пытаются показать их сторонники. Призрачное воздействие. Абсолютная предопределенность. Предвидение. Параллельные вселенные. Нереалистичность. Вот это список! Какая бы из этих возможностей ни оказалась верной, физики остаются в выигрыше. Все они — даже те, которые якобы сохраняют локальность, — предполагают наличие уровня реальности, лежащего за пределами нашего обыденного понимания пространства. Все они связывают частицы и наблюдателей на противоположных сторонах лабораторного стола, Земли или видимой Вселенной. Единственная разница в том, как это делается.

Чтобы понять это, давайте снова пройдемся по разным вариантам. Самой простой версией является направляющее поле Бома. В доработанных версиях исходной работы Бом предлагал считать это поле жидкостью, заполняющей все пространство. Волны могут распространяться по ней, как рябь по поверхности пруда, передавая воздействие от одной частицы к другой. На самом деле эта идея не просто ширма, чтобы скрыть невежество. Волны в этом поле совсем не похожи на обычные волны на поверхности воды — с точки зрения математики они распространяются в абстрактном многомерном пространстве и делают это с бесконечной скоростью. Бесконечная скорость не идеализация, а неотъемлемый элемент этой модели. Если бы предполагаемые волны перемещались с высокой, но все же конечной скоростью, то взаимодействия внутри групп частиц передавали бы сигналы со сверхсветовой скоростью, а такого никогда не наблюдалось.

Перейти на страницу:

Все книги серии Книжные проекты Дмитрия Зимина

Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?
Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?

В течение большей части прошедшего столетия наука была чрезмерно осторожна и скептична в отношении интеллекта животных. Исследователи поведения животных либо не задумывались об их интеллекте, либо отвергали само это понятие. Большинство обходило эту тему стороной. Но времена меняются. Не проходит и недели, как появляются новые сообщения о сложности познавательных процессов у животных, часто сопровождающиеся видеоматериалами в Интернете в качестве подтверждения.Какие способы коммуникации практикуют животные и есть ли у них подобие речи? Могут ли животные узнавать себя в зеркале? Свойственны ли животным дружба и душевная привязанность? Ведут ли они войны и мирные переговоры? В книге читатели узнают ответы на эти вопросы, а также, например, что крысы могут сожалеть о принятых ими решениях, воро́ны изготавливают инструменты, осьминоги узнают человеческие лица, а специальные нейроны позволяют обезьянам учиться на ошибках друг друга. Ученые открыто говорят о культуре животных, их способности к сопереживанию и дружбе. Запретных тем больше не существует, в том числе и в области разума, который раньше считался исключительной принадлежностью человека.Автор рассказывает об истории этологии, о жестоких спорах с бихевиористами, а главное — об огромной экспериментальной работе и наблюдениях за естественным поведением животных. Анализируя пути становления мыслительных процессов в ходе эволюционной истории различных видов, Франс де Вааль убедительно показывает, что человек в этом ряду — лишь одно из многих мыслящих существ.* * *Эта книга издана в рамках программы «Книжные проекты Дмитрия Зимина» и продолжает серию «Библиотека фонда «Династия». Дмитрий Борисович Зимин — основатель компании «Вымпелком» (Beeline), фонда некоммерческих программ «Династия» и фонда «Московское время».Программа «Книжные проекты Дмитрия Зимина» объединяет три проекта, хорошо знакомые читательской аудитории: издание научно-популярных переводных книг «Библиотека фонда «Династия», издательское направление фонда «Московское время» и премию в области русскоязычной научно-популярной литературы «Просветитель».

Франс де Вааль

Биология, биофизика, биохимия / Педагогика / Образование и наука
Скептик. Рациональный взгляд на мир
Скептик. Рациональный взгляд на мир

Идея писать о науке для широкой публики возникла у Шермера после прочтения статей эволюционного биолога и палеонтолога Стивена Гулда, который считал, что «захватывающая действительность природы не должна исключаться из сферы литературных усилий».В книге 75 увлекательных и остроумных статей, из которых читатель узнает о проницательности Дарвина, о том, чем голые факты отличаются от научных, о том, почему высадка американцев на Луну все-таки состоялась, отчего умные люди верят в глупости и даже образование их не спасает, и почему вода из-под крана ничуть не хуже той, что в бутылках.Наука, скептицизм, инопланетяне и НЛО, альтернативная медицина, человеческая природа и эволюция – это далеко не весь перечень тем, о которых написал главный американский скептик. Майкл Шермер призывает читателя сохранять рациональный взгляд на мир, учит анализировать факты и скептически относиться ко всему, что кажется очевидным.

Майкл Брант Шермер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов

Эта книга — воспоминания о более чем двадцати годах знакомства известного приматолога Роберта Сапольски с Восточной Африкой. Будучи совсем еще молодым ученым, автор впервые приехал в заповедник в Кении с намерением проверить на диких павианах свои догадки о природе стресса у людей, что не удивительно, учитывая, насколько похожи приматы на людей в своих биологических и психологических реакциях. Собственно, и себя самого Сапольски не отделяет от своих подопечных — подопытных животных, что очевидно уже из названия книги. И это придает повествованию особое обаяние и мощь. Вместе с автором, давшим своим любимцам библейские имена, мы узнаем об их жизни, страданиях, любви, соперничестве, борьбе за власть, болезнях и смерти. Не менее яркие персонажи книги — местные жители: фермеры, егеря, мелкие начальники и простые работяги. За два десятилетия в Африке Сапольски переживает и собственные опасные приключения, и трагедии друзей, и смены политических режимов — и пишет об этом так, что чувствуешь себя почти участником событий.

Роберт Сапольски

Биографии и Мемуары / Научная литература / Прочая научная литература / Образование и наука

Похожие книги

Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография
Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография

Если к классическому габитусу философа традиционно принадлежала сдержанность в демонстрации собственной частной сферы, то в XX веке отношение философов и вообще теоретиков к взаимосвязи публичного и приватного, к своей частной жизни, к жанру автобиографии стало более осмысленным и разнообразным. Данная книга показывает это разнообразие на примере 25 видных теоретиков XX века и исследует не столько соотношение теории с частным существованием каждого из авторов, сколько ее взаимодействие с их представлениями об автобиографии. В книге предложен интересный подход к интеллектуальной истории XX века, который будет полезен и специалисту, и студенту, и просто любознательному читателю.

Венсан Кауфманн , Дитер Томэ , Ульрих Шмид

Языкознание / Образование и наука / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
История леса
История леса

Лес часто воспринимают как символ природы, антипод цивилизации: где начинается лес, там заканчивается культура. Однако эта книга представляет читателю совсем иную картину. В любой стране мира, где растет лес, он играет в жизни людей огромную роль, однако отношение к нему может быть различным. В Германии связи между человеком и лесом традиционно очень сильны. Это отражается не только в облике лесов – ухоженных, послушных, пронизанных частой сетью дорожек и указателей. Не менее ярко явлена и обратная сторона – лесом пропитана вся немецкая культура. От знаменитой битвы в Тевтобургском лесу, через сказки и народные песни лес приходит в поэзию, музыку и театр, наполняя немецкий романтизм и вдохновляя экологические движения XX века. Поэтому, чтобы рассказать историю леса, немецкому автору нужно осмелиться объять необъятное и соединить несоединимое – экономику и поэзию, ботанику и политику, археологию и охрану природы.Именно таким путем и идет автор «Истории леса», палеоботаник, профессор Ганноверского университета Хансйорг Кюстер. Его книга рассказывает читателю историю не только леса, но и людей – их отношения к природе, их хозяйства и культуры.

Хансйорг Кюстер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература