Нельзя (не) любить

– Хоть бы комплимент сказал.

– Ты почти не изменилась.

Мира смеется. И мне кажется, что впервые ее смех меня раздражает. Раньше нравится вроде. И глаза нравились. Голубые. И волосы русые. Теперь они темнее намного.

Она все такая же стройная, но все равно полнее. Грудь больше, бедра раздались. Хороша, но меня больше к ней не тянет.

– Вот же ты лжец. Но спасибо, всегда приятно слышать такое от мужчины. Особенного такого как ты.

Я оглядываюсь, изображая испуг.

– Ты меня подставить хочешь? Или Яр уже сзади с ружьем у моего затылка?

Она снова смеется, а я морщусь. Ну что такое. Что вообще мне в ней нравилось. Она обожала комплименты, внимание, подарки, дорогие места, успех. Наверное, не будь для нее это все данностью, не будь она наследницей самой богатой семьи в стране я бы даже сказал, что она жадная до денег.

Но нет. В ней всегда было тщеславие, но никогда жадности.

– Яр дома остался. А я с мамой. Помнишь ее? – точно. Нина. Мне она нравилась, хотя и очень давила на дочь. Я вежливо поцеловал руку, когда услышал посадку на свой рейс. Не то чтобы я хотел сбежать, но и желания находиться с ними у меня не было.

– Мне пора. Рад был встрече, – чушь.

– О, а наш самолет только через пол часа.

– В Европу? Выступаешь? – ну и зачем?

– У меня подопечная летит. Соревнования юниорские в Талине. Вон она с матерью стоит. Эллина Березовская, еще услышишь это имя. – Показывает она на девчонку. – Жаль только дочка моя не поехала. Я бы вас познакомила. Знаешь, Яр долго надо мной подшучивал что она твоя.

Она улыбается, а у меня внутренности холодеют.

– Между нами ничего не было.

– Конечно нет. Ну шутил он. Ревнует. Знаешь ведь его.

– Знал, – отрезаю – Давно было, Мир. Был рад встрече.

Почти кланяюсь ее матери и ухожу к карману своего самолета. Киваю симпатичной стюардессе, и она заливается краской. Кажется, полет пройдет не так скучно.

– Ник.

Ну что еще.

Оборачиваюсь, когда рядом оказывается Мира. Её все знают, даже задержать не попытались.

– Ты отдалился от нас. Совсем. – вот те на. Улыбки долой, рубим правду матку.

– Были причины. Но это все в прошлом, сама понимаешь.

– Точно? – она приподнимает фигурную бровь, складывая руки на груди. А я пытаюсь возбуждение почувствовать, хоть отголоски того, когда хотел быть с ней. Но спокойно встречался два года, общаясь интимно только с рукой. – Может ты все еще…

– Нет, Мира. Думаю, с тебя одного одержимого чудика вполне хватило.

– Тогда может на нашу свадьбу приедешь?

– Свадьбу? Вы что, не поженились?

– Мы расписались. Тогда еще. Но быстро как-то, тайком. А мне хочется…

Понятно. Внимания.

– Как у нас было, с пышком, с президентом в первом ряду.

– Ну да. Мы уже все подготовили. Девятнадцатое августа. Яр был бы рад тебя увидеть.

– Точно? А не думаешь, что это не нормально приглашать бывшего мужа на свадьбу?

– Нет. Не чужие же, – пожимает она тонкими плечами и это движение кажется мне странно знакомым. Даже под ложечкой сосет. – Ну, так что?

– Давай я ничего обещать не буду.

– А ты в России зачем был.

– Не из-за тебя, – уже раздражает ее уверенность, что каждая собака должна до гроба ее любить. Как она карьеру то фигуристки оставила, вообще парадокс.

– Как же ты стал… Ну ладно. Действительно двадцать лет очень много.

– Господин Фогель, – уже заканчивается посадка.

– Ты все равно приезжай. Я тебя с детьми познакомлю.

– Тоже мировые звезды, – уже идти надо, а я стою, пытаюсь понять, что за внутренний дискомфорт в груди образовался. Я не люблю ее. Да и не любил. Скорее мне хотелось разделить тот мирок дружбы, который был у них с Ярославом. Стать частью чего-то настоящего. Но я словно пазл в голове рассыпал сейчас и собрать пытаюсь. И скорее всего соберу и отпущу эту историю окончательно там, на их свадьбе.

– Где будет мероприятие?

– В Усть – горске! В нашем доме!

– Ладно. Приеду.

– Отлично! – засияла она, улыбнулась, а я уже отвернулся и пошел к самолету.

Мне кажется ничего отличного в этом нет. Мне кажется я себе сейчас удавку на шею кинул и сам затянул.

Только почему, сам не понимаю.

Глава 9. Настя

Все – таки мне всегда здесь нравилось. Не смотря на гнет успешных родственников, подколы Платона и пристальное внимание к моей персоне деда, мне здесь нравилось.

Огромный дом со множеством комнат, территория по которой я совершенно спокойно могу гулять ничего не опасаясь, и даже ледовый дворец где я почти каждый день круги по льду наворачиваю. Без давления мамы и бабушки делать это гораздо интереснее. Хотя немного гложет, что я разочаровала их. Мама может об этом не говорить, может даже не показывать. Вон как она общается со своей подопечной Березовской, с которой планирует поехать на юношеские соревнования в Европу. Буквально гордость ее берет, когда та четверные прыгает.

Я даже учиться на них не стала.

– Как покаталась? – спрашивает мама, когда ее тренировка закончена и мы собираемся домой.

– Да, хорошо. Народу немного, можно и погонять.

– Ты готова?

– Да.

– О, вон нас Ярослав встречает, – действительно папа. И как он на маму смотрит. Мне даже неудобно становится.