Немая девочка

Торкель не ответил, просто подошел к столу и почти изощренно поставил на него чашку. Он надеялся, она отметит, что ей он кофе не принес и не предложил.

Потом он выдвинул стул напротив и сел. Оперся локтями о стол и опустил подбородок на сцепленные в замок руки.

– Ваш брат… – сказал он, оставив возможное продолжение висеть в воздухе.

– Да, – произнесла Малин тоном, говорившим, что ей требуется немного больше, чтобы понять, чего он хочет.

– Расскажите немного о нем.

– Что вы хотите знать?

– Что вам хотелось бы рассказать?

Малин пожала плечами.

– Тумас старше меня на восемь лет, поэтому мы с ним не слишком много общались, когда выросли. Он съехал из дома, когда ему было семнадцать, а мне тогда было всего девять, так что… – Малин вновь сделала жест, призванный, вероятно, объяснить остальное из того, как сказалась на их отношениях довольно большая разница в возрасте.

– Мы общались эпизодически, встречались, пока были живы родители, на днях рождения и крупных праздниках, а потом… – Она опять явно понадеялась на то, что слова все скажут сами за себя.

– Недвижимость, которую сдает Тумас? – поинтересовался Торкель, перескочив на то, что ему действительно хотелось узнать о ее брате.

– Тумас женился на Софии, и через два года после свадьбы они купили там дом. Мы с Софией друг друга недолюбливали, и в течение тех лет, что они были женаты, мы почти не общались.

– А сейчас вы общаетесь?

– Эпизодически.

– Вам известно, где он находится?

– Нет, я уже несколько недель с ним не разговаривала.

Торкель кивнул и отпил кофе. Откинулся на спинку стула и сцепил руки за головой.

– Пока Тумас жил в этом доме, они с Яном Седером входили в одну охотничью компанию, – обычным для беседы тоном сообщил Торкель. Не в порядке вопроса. Малин, казалось, откровенно удивилась.

– Я этого не знала.

Торкель оставил ее слова без комментариев. Он просто сидел, слегка покачиваясь на задних ножках стула, внешне совершенно расслабленный.

– Я не знаю друзей Тумаса, – продолжила Малин тоном, показывающим, что теперь она старается его убедить. – И, как я уже говорила, я почти не общалась с ним в те годы, когда он был женат на Софии.

– Значит, вы не знали, что он знаком с Яном Седером?

– Не знала.

– Значит, вы не поэтому проявили такое нежелание помочь нам задержать его подольше? – Никакого обвинения, никакой злости, никакой атаки. Достойная беседа. Простой, будничный вопрос.

– Да, я выпустила его потому, что у вас не имелось никаких оснований его задерживать.

– Мы считали, что имелись.

– Вы ошибались. – В ее низком голосе прорвалась уверенность, давшая Торкелю представление о том, как убедительно могут звучать аргументы Малин. Голос победителя. Однако сейчас не та ситуация, когда надо приводить доводы в суде. Сейчас она сама сидит на скамье обвиняемых.

– Ваш брат не любил Карлстенов, – проговорил Торкель, встал со стула и подошел к окну. Он оперся о подоконник лицом к стеклу, хотя через него нельзя было ничего увидеть, ни снаружи, ни внутри.

– Этого я тоже не знала.

– Он никогда не говорил вам о том, что считает их виновными в своем плохом материальном положении или что разбогател бы, если бы они согласились продать свою землю?

– Нет.

– Значит, когда Карлстенов убили и вы получили в руки это расследование, у вас не зазвонил никакой звоночек, каким-либо образом связывающий произошедшее с братом?

– Я уже говорила, что нет. Иначе я бы не взялась за эту работу.

Торкель повернулся к ней, впервые с тех пор, как встал и отошел от стола.

– Вы хотите, чтобы я в это поверил?

– Откровенно говоря, вы можете думать, что хотите, но это правда.

– Ладно, тогда я расскажу вам, что думаю. В данный момент. – Торкель вернулся к столу, оперся о него ладонями и наклонился к Малин. – Я думаю, что финансовая ситуация Тумаса стала невыносимой, что он одолжил у старого приятеля-охотника Яна Седера ружье и воспользовался им, чтобы застрелить семью Карлстенов.

Малин покачала головой так, словно знала, к чему ведет это рассуждение, но уже сейчас считала его совершенно неправдоподобным.

– Тумас боялся того, что Седер скажет нам, у кого находится ружье, – продолжал Торкель. – Вы не знали, насколько велика его ненависть к властям и авторитетам, поэтому отпустили Седера, а Тумас ждал его около дома и застрелил в собачьем загоне.

– Абсурд! – воскликнула Малин и не смогла сдержать смешка, который еще лучше показывал ее реакцию на услышанное. – У вас есть хоть какие-нибудь, хоть какие-нибудь доказательства?

– У нас теперь новый руководитель предварительного следствия, – ушел от ответа Торкель.

– Да, знаю. Эмилио Торрес.

– Он, скажем так, чуть более внимателен к нашим просьбам, чем были вы.

Нельзя было не заметить, что Торкель наслаждается ситуацией. Ему хотелось думать, что он выше этого, но он был вынужден признаться себе: ему хотелось устроить Малин Окерблад максимум неприятностей. Она привнесла дополнительные трудности в его и без того сложную во всех отношениях жизнь.

Он пристально смотрел на нее и дождался, пока она соизволит встретиться с ним взглядом.

– Я буду ходатайствовать о вашем задержании и объявлю в розыск вашего брата.