Немая

Прямая юбка, собранная на талии в мелкие складки, вырез под шею, прямые рукава. Даже вытачки можно было не делать – нет пока у тела моего особых изгибов. Украсила платье просто. Правда, пришлось для этого одно из купленных полотенец изрезать. Ткани для постели приобретённые сероваты, небелёные, а мне хотелось порадовать себя пусть незатейливой, но нарядной деталью. Выкроила три воротничка разной формы, два обшила кружевом, что на рушнике с двух сторон пришито было, третий воротник тесьмой серебристой украсила. Аксессуар сей бесхитростный хорошо освежал платье, и его легко менять и по ситуации, и по настроению.

Жакет-душегрею с баской и воротником-стойкой из зимней мантии того же серого цвета сшила. Сплела тесьму серебристую в замысловатые петли и пуговицы. Спасибо роликам с ютуба об умелой китаянке. Мне так понравилось, как она быстро и ловко навязала застёжек для стёганой куртки, что нашла схему и научилась нехитрой премудрости. Вот и пригодилось. Неприметное, но украшение. Хотелось мне душегрею мехом обшить для тепла и уюта, пусть бы и простеньким, заячьим, да где взять? Всё богатство комплекта – в подкладке из шёлка для жакета и в подъюбнике к платью. Ну и пусть не видно никому – я-то знаю.

Пока возилась с шитьём, всё время спрашивала себя: может, я портнихой в прошлой жизни была? Но понимала, что крой мой далеко не профессионален и шью абы как. Есть в арсенале кое-какие представления да навыки примитивные, и только. Так кто же я? КТО?! Ни имени, ни судьбы...

– Даша, обувку пойдём забирать? – из кухни позвал Ерофей.

В светлицу мою девичью он ни разу не заходил. Невместно это по обычаям местным. Дед зайти может – он родич и старший в семье, а жених, да наедине – ни-ни.

Ещё раз на ощупь поправляю воротничок на платье, подхватываю жакет и павой выплываю из комнаты. Зеркал здесь не видела. Смотрятся красотки в маленькие полированные металлические пластины, но в них или глаз виден, или нос, так малы они. Оценить же себя с головы до ног, увы, нереально.

Зато оценил Ерофей. Вспыхнул, как умеют краснеть только рыжие. Даже на шее пятна красные появились. И заорал:

– Осей Глебович, быстрее сюда!

Перепугал старика, балбесина стоеросовая, тот аж за сердце схватился. Но посидев немного, выпив остывшего отвара и успокоившись, чародей разулыбался:

– Дашенька, красавица моя. Как же ты хороша, стрекозка.  

Так и пошли за новыми сапожками. Я в сандалиях своих разбитых в хлам, Ерофей в стоптанных сапожищах с чужой ноги, но в новой, ладно сшитой одежде. 

Глава 18

– Вот что я скажу тебе, барышня. Не надейся на Ерошку. Он как чародеем станет, забудет о тебе. Чародеи, оне знашь, какие? У-у-у-у… Гордячие. То, что дед твой простой да вежливый, это редкость великая. Не жди журавля в небе, бери синицу в руку, – горячо нашёптывал мне мастер Родим, с опаской оглядываясь на дверь, за которой на крыльце над чем-то своим смеялись парни – жених мой и подмастерье сапожника. – Прождёшь его понапрасну, перестарком станешь, кому тогда нужна будешь? Выходи за Митьку маво. Не сичас – мала ты пока, не созрела. А через пару годков в самом соку будешь, так и свадебку справим.

Мужчина так плотоядно облизнулся, что я шарахнулась от него к двери. Странный какой. Сына сватает, а такое впечатление, что сам жениться хочет.

Тут и парни вошли. Веселье Ерофея в одно мгновение испарилось. Взглянув на покрасневшее от возбуждения лицо и масляные глаза сапожника, он спрятал меня себе за спину.

– Обувка наша готова? – строго спросил мастера, тот кивнул. – Показывай.

Сапоги были выше всяких похвал. Удобные, лёгкие, аккуратные, правда, большеваты немного.

– На вырост сшил. Молодые вы ещё, растёте. Носок поддень, або портянку наверти, и хорошо будет, – мрачно ответил на претензию Родим, пересчитывая полученные за работу грошики.

Поблагодарили, поклонились, вышли.

– Снохач хренов, – зло сплюнул Ерофей. Увидев вопрос в моих глазах, пояснил. – Думаешь, он зачем тебя за Митьку своего сватает? Ты ему приглянулась. Понятно, что не басурман какой, второй женой не возьмёт, а вот сноху в углу зажать… Вымеск колобродный!*

*Вымесок – выродок, колобродный – тупой. (древнерусские ругательства)

Читала я о таком, у Лескова, кажется, но никак не ожидала столкнуться с подобным лично. Пожалела будущую Митькину жену. Заступник из парня никакущий – рохля и отца смерть как боится. Значит, злую ревность на жене срывать будет. Избавьте, светлые боги, от участи такой страшной, – мысленно помолилась я и покрепче ухватила Ерофея за рукав.

– Не бойся, голубка моя, – куда-то в макушку прошептал жених. – Я тебя никому в обиду не отдам.

Ох, как же стыдно-то, граждане! Стыдно мне за то, что по сути пользуюсь я хлопчиком. Прячусь за его широкую спину, за статус невесты будущего студиозуса, а у самой даже мысли нет, что замуж за него когда-то пойду. Пока у меня другие цели.