Неман! Неман! Я — Дунай!

В первые дни войны часто употреблялось слово «эвакуированные». В народе говорили проще — «беженцы», и это доступное пониманию слово точно выражало смысл происходящего.

На тех дорогах войны мы видели беженцев. Ах, если бы можно было эвакуировать этих людей!..

У самой Ионавы дорогу преградила река Вилия. Мост, к счастью, не был разрушен. Но только проехали середину — из-за неисправности мотора остановилась впереди идущая машина. Образовалась пробка. А сзади наседают — ревут клаксоны, кричат шоферы, трещат моторы… И вдруг все стихает, звенит только воздух… На наше счастье, у «юнкерса», видимо, не было бомб, иначе он не упустил бы такую цель. Обстреляв нас из пулеметов и израсходовав боеприпасы, вражеский самолет скрылся из глаз.

Штаб армии развернулся в нескольких километрах от Ионавы. Сразу попытались установить проводную связь со штабом 16-го стрелкового корпуса, используя местную проводную линию. Для ее ремонта кабельно-телеграфная рота армейского батальона выделила небольшую команду. Под артиллерийским и минометным огнем связисты исправили линию, но в Ионаве шел бой, нужно было как-то пробраться на городской узел связи и подключиться к коммутатору. Капитан Васильев поручил это самому расторопному телефонисту — Сергею Белянину.

Прошлой ночью Белянину удалось снять несколько сот метров кабеля с оставленной линии. В расположение роты он принес два мотка кабеля и ручной пулемет. Узнав о ночной вылазке связиста, я спросил, не было ли ему страшно. Белянин только усмехнулся: «Не мы к ним пришли… Пусть они и боятся». В то время не каждый день приходилось слышать столь уверенные слова.

Со стороны Ионавы доносился шум жестокого боя. Это заставляло думать, что наступление на Каунас сорвалось.

Вернулся капитан Васильев и доложил, что Сергей Белянин пробрался к зданию почты, но там уже засели гитлеровцы. Белянин бросил в окно несколько гранат, немцы из соседнего здания открыли автоматный огонь. Будучи раненным, Белянин все же переплыл реку и добрался до своих.

— Дела… — со злостью закончил Васильев. — И Каунаса не взяли, и Ионаву теперь не удержим… А все равно не верю, что они такие непобедимые!..

…Проводной связи со штабом 16-го корпуса нет, работает только радио. Мы уже знаем: наступление на Каунас захлебнулось. Пришло сообщение о гибели генерала Василия Федотовича Павлова — командира 23-й ордена Ленина стрелковой дивизии.

Отважно дрались бойцы и командиры этой дивизии. Остановив врага, они сами перешли в контратаку и гнали немцев чуть ли не пятнадцать километров, к станции Палемонас. На поле боя враг оставил сотни убитых и раненых, большое количество военной техники. Но поредели и части дивизии. Генерал Павлов несколько раз сам водил полки. Собрав силы, гитлеровцы атаковали снова. Павлов с остатками полков ринулся в последний бой. Враг не выдержал, отошел. Но пулеметная очередь скосила мужественного генерала. Тут-то и подоспел приказ об отходе.

К концу дня я встретился в штабе с подполковником Сошальским. Ужинали вместе, черпая из глубоких мисок густую перловую кашу.

— Сволочи!.. — зло говорил Сошальский. — На какие хитрости пускаются, подлецы! Ты представляешь, 5-я дивизия наступала через Гайжунский лес. У деревни Александровка немцы оказали жестокое сопротивление. Ну, на то и война, я не об этом. А тут на помощь спешит какая-то часть. Не знаю, как там командир 5-й дивизии Федор Петрович Озеров догадался, только дал команду открыть огонь по этой «подмоге». И не ошибся. Целую часть переодели…

— Хорошо то, что хорошо кончается…

— Какой, к черту, «хорошо»! — еще больше разъярился Сошальский. — Ты знаешь, что они таким же манером захватили Алитус?

В воздухе что-то прошуршало. Метрах в двухстах поднялся косматый столб земли. Затем еще и еще. Откуда-то бил немецкий миномет. Сошальский вскочил, весь напружинился и со злостью отшвырнул миску с кашей. Но тут же взял себя в руки, опять присел на пенек, закурил.

* * *

Как только наши войска начали отходить после неудачного наступления на Каунас, было дано распоряжение прекратить работу с соединениями по радио.

Правда, у нас оставалась радиосвязь со штабом фронта, но и она просуществовала недолго. Справедливости ради скажу, что произошло это главным образом по моей вине.

Под Ионавой шел еще упорный бой. Наши части с трудом сдерживали натиск фашистов. Со штабом фронта радиосвязь поддерживалась в телеграфном режиме (ключом). Часов в девять утра начальник радиостанции 11-АК, работавшей со штабом фронта, доложил мне, что к аппарату вызывают командарма Морозова и члена Военного совета Зуева. В это время в воздухе появились немецкие бомбардировщики. Я подошел к радиотелефону. Вызов повторился: «К аппарату — командование советских войск!» Бомбардировщики уже гудели над нами. Я насторожился. А вызов повторился вновь. Тогда я ответил:

— Морозов и Зуев вместе со штабом находятся на новом командном пункте в двадцати пяти километрах восточнее прежнего.