Неман! Неман! Я — Дунай!

Связисты кабельно-шестовых подразделений напрягали все силы, чтобы не отстать от своих войск. В ходе преследования гитлеровцев начальники направлений, не ограничиваясь установкой связи до НП командиров дивизий, строили линии вслед за продвигающимися передовыми частями. Расстояние от пунктов управления некоторых дивизий до командного пункта армии достигало порой сорока и более километров, что резко ухудшало слышимость. Из-за недостатка средств пришлось перейти на однопроводные кабельно-шестовые линии. Дежурным телефонистам контрольно-телефонных постов часто приходилось дублировать переговоры, а это очень замедляло управление войсками.

Понимая, что технические возможности связи имеют свой предел, генерал Лукьянченко стал постоянно согласовывать со мной выбор населенного пункта, в котором предполагалось развернуть оперативную группу (мы по-прежнему называли ее ВПУ). А однажды мне даже пришлось изменить место развертывания ВПУ. Намеченный для этой цели поселок был полностью разрушен. Уцелела только школа, но она не подошла нам: вблизи не оказалось постоянных линий. Между тем связисты обнаружили, что в 3–4 километрах расположен населенный пункт Химки, через который в нужном направлении проходит местная постоянная линия в одну цепь. К тому же в Химках сохранились почти все постройки.

Отдав необходимые приказания, я выехал в Химки. К приезду командующего связь была подготовлена. Вечером, закончив дела на узле, вышел на улицу. Иду мимо дома, в котором разместился генерал Трофименко. Слышу его голос: «Агафонов, зайдите!» Тут же вспомнил, что допустил промашку — не выставил «маяк» у школы в поселке, где первоначально думали развернуть ВПУ.

— Молодцы ваши связисты, товарищ Агафонов! — добродушно встретил меня командарм. — Подъезжаем к школе — никого. А у стены классная доска, и на ней крупными буквами написано мелом: «Агафонов — Химки». Повернули сюда. Молодцы, молодцы связисты. И работают хорошо, и смекалку имеют.

— Не пойму я вас, товарищ командующий, то ругаете связистов, то хвалите, — слукавил я.

— Эх, батенька! Ругают не того, кто ничего не делает! Того просто снимают. А связисты работают день и ночь! Разве не вижу?

Командарм пригласил меня к карте. Предстояли новые бои, перед связистами вставали новые задачи, и генерал Трофименко с большими подробностями информировал меня о сложившейся на фронте обстановке.

7

После сражения под Курском немцы пытались остановить наступление наших войск на промежуточных рубежах. Но гитлеровское командование, видимо, не очень надеялось на успех и не случайно изо всех сил укрепляло свой Восточный вал, основой которого был Днепр.

В ходе успешного форсирования Днепра войска Воронежского фронта[3] захватили несколько плацдармов на правом берегу. Южнее Киева, у Букрина, образовался букринский плацдарм, севернее Киева, у Лютежа, — лютежский.

В середине сентября 27-я армия совершила марш из-под Опочки через Зеньков, Гадяч, Лохвицу в район Переяслав-Хмельницкого. А с 25 сентября с рубежа Козинцы начала форсировать Днепр в районе букринского плацдарма.

Когда вспоминают о форсировании водных рубежей, непременно применяют термин — «подручные средства». Как только мы подошли к Днепру, появилась новая команда: «Ломай сараи!» А после форсирования вряд ли можно было найти на левом берегу хоть одно строение, которое подходило бы под определение «подручные средства». К реке стаскивали все, что держалось на воде, что можно было использовать во время переправы. Бревна, доски, деревянные щиты, бочки, канистры превращались в большие плоты или маленькие индивидуальные плотики. Лодка считалась богатейшей военной добычей.

Под разрывами снарядов и мин связисты вместе с бойцами передовых батальонов форсировали осенний Днепр, вгрызались в узкую полоску плацдарма, отражали контратаки, обеспечивали связь.

Обвальный грохот сотрясал все вокруг: немцы били из всех калибров. Высокие фонтаны вздымались над рекой, а потом, словно подрубленные, обрушивались тяжелым холодным дождем на головы смельчаков. А бойцы передовых батальонов неудержимо рвались вперед.

Начальнику связи 136-й стрелковой дивизии майору Ивану Ивановичу Спице пришлось в тот горячий момент улаживать своеобразный «инцидент». Командир 210-й отдельной роты связи доложил, что взрывом авиабомбы контужен взводный — лейтенант Павел Богатов и что он наотрез отказывается от эвакуации в госпиталь.

— А вы прикажите, — посоветовал майор Спица.

— Уже приказывали, — безнадежно махнул рукой ротный.

— Что же говорит Богатов?

— Говорит, что не бросит взвод в такой обстановке, а после форсирования готов отправиться хоть в санаторий.

— А как он все-таки себя чувствует?

— Да откуда я знаю, товарищ майор… Врач считает, надо срочно в госпиталь. Богатов стоит на своем.

— Может, и прав лейтенант. Если чувствует в себе силы, пусть сам ведет бойцов.

Взвод Богатова в числе первых проложил телефонную линию на правый берег Днепра.