Немертвый в саду добра и зла

Она не думала, что речь шла о том, что один из них был его отпрыском, но его напряжение искало выход. Уступая порыву, она приподнялась на цыпочки, чтобы дотянуться до его уха.

— Потому что ты нравишься людям больше, чем я, — сказала она. — Потому что ты лучше разговариваешь с ними, заставляя их делать то, что ты хочешь, а они думают, что это была их идея. Я просто пугаю людей.

Он повернулся, медленно, таким образом, он остался в ее руках.

— Я управляю баром, — сказал он, потупившись. — Ты работаешь на О.В. Ты скажи мне, кто из нас более ценен.

Руки Айви скользнули к его талии, прижимая его к краю раковины.

— Я сожалею о той дерьмовой доставке пиццы, — сказала она, имея в виду то, что сказала. — Ты не управляешь баром, ты изучаешь Цинциннати, кто куда движется, кто что для кого делает. А я? — Ее внимание переместилось на пучок волос, показавшийся из выреза его рубашки. — А я учусь, как целовать задницы и сосать шеи.

В его жестком взгляде читалось обвинение, Кистен покачал головой.

— Пискари кинул мне мертвую девушку на колени, и я сидел с ней и сжимал руки. Ты пришла, и все произошло. А что будет в следующий раз, когда случится что-то важное, и я все испорчу?

Проводя своими руками по гладкой шелковой ткани на его плечах, она закрыла глаза от чрезвычайно эротичного ощущения, поднимающегося в ней. Вина смешалась с ним. Она была уродом. Все, что она хотела сделать — это утешить Кистена, но сам акт утешения его, включал ее вампира.

Мысль об Арте и о том, что почти произошло, ударила ее. Между одним дыханием и следующим, мышцы ее челюсти сжались, а глаза расширились. Дерьмо. Может быть лучше сдаться. Чувствуя себя подобно шлюхе, она открыла глаза и посмотрела на Кистена. Его глаза были настолько же черными, как и ее, укол ожидания нырнул к ее центру. Деформированные и искривленные. Они оба. Был ли какой-нибудь путь кроме этого, чтобы показать, что она заботилась о других?

— Ты справишься с этим, — прошептала она, желая ощутить его губы, касающиеся чего-то, чего угодно. Нежная кожа под его подбородком блестела от поднявшегося тумана, прося ее попробовать. — Я спасаю твою задницу. Ты спасаешь мою, — сказал она. Это было все, что она должна была предложить.

— Обещаешь? — спросил он, его голос звучал потерянным. Очевидно этого было достаточно.

Приманка была слишком сильной, и она подтянулась ближе, чтобы мягко поместить губы у основания его шеи, позволяя его пульсу забиться чаще. Она чувствовала, как будто она умерла: крича, потому что они нуждались друг в друге, чтобы пережить Пискари, пульс бешено стучал от того, к чему все шло, и был в отчаянии от того, что эти жажда и кровь были связаны.

— Обещаю, — прошептала она. Глаза закрылись, она прошлась зубами по его коже, но не вонзала их, когда ее пальцы зарылись в его мягкие волосы.

Дыхание Кистена стало быстрым, и одной рукой он подхватил ее и посадил на стол, вставая между ее коленями. Она чувствовала, как ее взгляд стал жарким, когда его руки стиснули ее бедра, двигаясь поверх ее штанов.

— Ты голодна, — сказал он, опасные переливы звучали в его голосе.

— Я была голодна, — сказала она, сцепив руки за его шеей, как будто связанная. Ее голос был требователен, но по правде она была беспомощна перед ним. Это было проклятие вампира, то, в чем нуждаешься сильнее всего. И Кистен знал правила игры, в которую они играли, как и она. Ее мысли пронеслись к Спящей Красавице в холодильнике, и она далеко отпихнула их ненавистью, что она хотела чувствовать, как кровь Кистена наполняет ее спустя десять минут после того, как женщина умерла в их квартире. С самовнушенным отвращением, она будет разбираться позже. Она была чрезвычайно опытной при отрицании, когда было нужно.

— Арт снова беспокоил тебя? — сказал он, его почти тонкие черты лица стали хитрыми, когда он сунул руку под ее рубашку. Устойчивое тепло его пальцев было похоже на шип, идущий через нее.

— Все еще… — сказала она, подавляя дрожь, чтобы вызвать чувство подъема.

Его свободная рука проследила путь от ее плеча и ключицы, проскользив вверх по длиной шее.

— Мне придется написать письмо и поблагодарить его, — сказал он.

Глаза сверкали, Айви дернула его к себе, обхватывая ногами, прижимая к себе. Его руки исчезли с ее талии, оставив лишь холодное тепло.

— Он хочет мою кровь и мое тело, — сказала Айви, чувствуя, что ее жажда Кистена смешивается с ее отвращением к Арту. — Он ничего не получит. Я собираюсь заставить его, чтобы он взял мою кровь против моей воли.

Дыхание Кистена касалось ее шеи, а его руки были на ее спине.

— Что это тебе даст?

Улыбка, невидимая и злая, появилась на ее лице, когда она просмотрела по его плечу на пустую кухню.

— Удовлетворение, — выдохнула она, чувствуя, что слабеет. — Он продвинет меня из-под себя, чтобы я держала рот на замке, или он выставит себя посмешищем перед всей башней. — Но она больше не знала, сможет ли она это сделать. Он был сильнее, чем она предполагала.