Немецкая идеология

«Если мы не желаем более оставлять землю в руках земельных собственников, а хотим присвоить ее Себе, то с этой целью Мы объединяемся, образуем Союз, soci'et'e» (общество), « которое объявляет Себя собственником; если Наш план удастся, земельные собственники перестанут быть таковыми». – «Земля» станет тогда «собственностью завоевателей… И эти взятые в массе отдельные индивиды будут обращаться с землей не менее произвольно, чем изолированный отдельный индивид, или так называемый propri'etaire [381]. Таким образом и в этом случае сохраняется собственность, и притом даже в форме „ исключительности“, поскольку человечество, это великое общество, исключает отдельного индивидаиз своей собственности, сдавая ему, может быть, только часть ее в аренду, в виде вознаграждения… Так это останется и так оно будет и впредь. То, в чем желают иметь свою долю все, будет отнято у индивида, желающего иметь это только для себя одного, и сделается общим достоянием. Каждый имеет в нем, как в общем достоянии, свою долю, и эта доля есть его собственность. Так и при наших старых отношениях дом, принадлежащий пяти наследникам, является их общим достоянием; пятая же доля дохода является собственностью каждого из них» (стр. 329, 330).

После того как наши храбрые бунтовщики образовали Союз, общество, и в таком виде завоевали себе участок земли – это «soci'et'e», это юридическое лицо, «объявляет себя» « собственником». Во избежание недоразумения автор тут же прибавляет, что «это общество исключаетотдельного индивида из собственности, сдавая ему, может быть, только часть ее в аренду, в виде вознаграждения». Таким-то образом святой Санчо присваивает себе и своему «Союзу» свое представление о коммунизме. Читатель помнит, конечно, что Санчо в своем невежестве упрекал коммунистов в том, будто они желают превратить общество в верховного собственника, который отдает отдельному индивиду его «достояние» в ленное владение.

Интересно, далее, какие надежды на «долю в общем достоянии» сулит Санчо своим молодцам. Несколько позже тот же самый Санчо говорит, опять-таки против коммунистов, следующее: «Принадлежит ли имущество совокупности людей, которые предоставляют Мне долю в этом имуществе, или же отдельным владельцам, для Меня это является в одинаковой степени принуждением, так как в обоих случаях Я бессилен что-либо сделать» (поэтому-то его «совокупная масса» «отнимает» у него то, что она не хочет оставить в его исключительном обладании, заставляя его тем самым весьма сильно почувствовать власть совокупной воли).

В-третьих, мы здесь снова встречаем «исключительность», в которой он так часто упрекал буржуазную собственность, жалуясь, что «ему не принадлежит даже тот жалкий клочок земли, на котором он топчется»: он имеет скорее только право и возможность корпеть на этом клочке в качестве жалкого, забитого барщинного крестьянина.

В-четвертых, Санчо присваивает себе здесь ленную систему, которую он, к своему великому огорчению, открыл во всех формах общества, существовавших до сих пор в действительности или же только в проекте. Его «общество» завоевателей ведет себя приблизительно так, как вели себя «союзы» полудиких германцев, которые завоевали римские провинции и завели там грубый ленный строй, еще сильно пропитанный старым племенным бытом. Оно дает каждому отдельному индивиду клочок земли «в виде вознаграждения». На той ступени, на которой находятся Санчо и германцы шестого столетия, ленная система действительно совпадает еще во многих отношениях с системой «вознаграждения».