Немецкая идеология

Не станем останавливаться здесь на том, как «Нечеловеческое», которое, мимоходом сказать, лишь потому так возликовало, что « повернулось спиной» « к самому себеи к критику», к святому Бруно, как это «Нечеловеческое» «представляет» здесь – или же не «представляет» – себесамо себя. Мы отметим только, что «Единственное», или же «Единственный», характеризуется здесь тем, что в девятисотый раз пытается выбить из головы Святое, так что, как мы это в свою очередь вынуждены повторить в девятисотый раз, все остается по-старому, не говоря уже о том, что это всего только благочестивое пожелание.

Здесь мы впервые имеем перед собой Единственного. Санчо, посвящаемый, под приведенные выше причитания, в рыцари, получает теперь свое новое, благородное имя. Санчо приходит к своей единственности благодаря тому, что он выбрасывает из головы «Человека». Вместе с тем он перестает «мыслить себя только в сравнении с кем-нибудь другим» и «признавать что-нибудь над собой». Он становится несравненным. Это опять все та же старая фантазия Санчо, будто не потребности индивидов, а представления, идеи, «Святое» – здесь в образе «Человека» – являются единственной tertium comparationis [426]и единственной связьюмежду индивидами [427]. Он выбрасывает из головы представлениеи становится благодаря этому единственным.

Чтобы стать «единственным» в употребляемом им смысле слова, он должен доказать нам раньше всего свою свободу от предпосылок.

Стр. 470: « Твоемышление имеет предпосылкой не мышление, а Тебя. Значит, Ты все же предпосылаешь Себя? Да, но не Себе, а Своему мышлению. До Моего мышления существую – Я. Отсюда следует, что Моему мышлению не предшествует мысль или что Мое мышление лишено какой-либо предпосылки. Ибо предпосылка, какою Я являюсь для Своего мышления, это не созданная мышлением, не мысленнаяпредпосылка, это – собственник мышления, и доказывает эта предпосылка только, что мышление не что иное, как – собственность».

«Мы готовы допустить», что Санчо думает не раньше, чем он думает, и что он – как и всякий другой – является в этом отношении мыслителем без предпосылок. Точно так же мы готовы согласиться с ним в том, что никакая мысль не может быть предпосылкой его бытия, т.е. что он сотворен не мыслями. Если Санчо на минуту отвлечется от всего своего идейного хлама, – чт'o при его скудном ассортименте не так уж трудно, – то останется его действительное Я, но это его действительное Я включено в рамки существующих для него действительных отношений внешнего мира. Тем самым он на минуту освободится от всех догматических предпосылок, но зато только теперь начнут существовать для него действительныепредпосылки. И эти действительные предпосылки являются также предпосылками и его догматическихпредпосылок, которые, хочет он того или нет, будут возвращаться к нему вместе с действительными предпосылками до тех пор, пока он не добьется других действительных, а вместе с ними и других догматических предпосылок, или же пока он в материалистическом смысле не признает действительные предпосылки предпосылками своего мышления, после чего исчезнет вообще почва для догматических предпосылок. Подобно тому как догматическая предпосылка согласного с собой эгоизма дана ему, вместе с его прошлым развитием и его берлинской средой, – так эта предпосылка, несмотря на всю его воображаемую независимость от предпосылок, сохранит у него свою силу до тех пор, пока он не преодолеет ее действительных предпосылок.

Как настоящий школьный наставник Санчо все еще стремится к пресловутому гегелевскому «мышлению, свободному от предпосылок», т.е. к мышлению без догматических предпосылок, что и у Гегеля есть лишь благочестивое пожелание. Санчо думал посредством ловкого прыжка достигнуть этого и даже подняться еще выше, пустившись в погоню за свободным от предпосылок Я. Но ни то, ни другое не далось ему в руки.

Тогда Санчо пытает свое счастье на другой манер.

Стр. 214, 215. «Исчерпайте» требование свободы! «Кто должен стать свободным? Ты, Я, Мы. От чего свободными? От всего, чт'o не есть Ты, Я, Мы. Итак, Я – вот сердцевина… Что же останется, если Я освобожусь от всего, что не есть Я? Только Я и не что иное, как Я».