Немецкая идеология

Вся эта тавтологическая галиматья, как и следующие за ней положения и ряд других, которых мы, щадя читателя, не приводим, осталась бы для нас, конечно, непроницаемой тьмой, несмотря на прославленную А. Беккером «возвышенную простотуи ясность» «откровения», не будь у нас ключак ней в практических целях, преследуемых пророком. – Все сейчас станет совершенно ясно.

«Стоимость», – продолжает вещать господин Кульман, – «определяет самое себя согласно потребности всех» (?). «В стоимости всегда содержится труд каждого индивида и на это» (?) «он может достать себе все, что только его душе угодно».

«Видите ли, друзья мои», – читаем мы на стр. 39, – «общество истинных людей всегда рассматривает жизнь… как… школу самовоспитания. И при этомоно желаетбыть блаженным. – Но нечто подобное» (?) «необходимо должно проявитьсяи стать видимым» (?), «иначе оно» (?) « невозможно».

Что хотел тут сказать господин Георг Кульман из Гольштейна, утверждая, что «нечто подобное» (жизнь? или же блаженство?) должно «проявиться» и «стать видимым», ибо иначе «оно» «невозможно»; что он хотел сказать, заявляя, что «труд» содержится в «стоимости» и что на это (на что?) можно достать себе все, что только душе угодно; чт'o он, наконец, имел в виду, говоря о «стоимости», которая определяет самое себя согласно «потребности», – всего этого опять-таки нельзя понять, если не помнить о главной сутивсего откровения, о его практической сути.

Постараемся поэтому дать практическое объяснение.

Как мы узнаем от Августа Беккера, святому Георгу Кульману из Гольштейна сильно не везло на родине. Он поехал в Швейцарию и там увидел совершенно «новый мир» – коммунистические общества немецких ремесленников. Это пришлось ему по душе, – и вот он тотчас же стал прилаживаться к коммунизму и коммунистам. Как рассказывает нам Август Беккер, он всегда «неутомимо работал над дальнейшимусовершенствованием своего учения, чтобы поднять его на высотувеликой эпохи», т.е. среди коммунистов он ad majorem Dei gloriam [501]стал коммунистом.

Вначале все шло прекрасно.

Но один из существеннейших принципов коммунизма, отличающий его от всякого рода реакционного социализма, заключается в основанном на изучении природы человека эмпирическом убеждении, что различия мозгаи умственных способностей вообще не влекут за собой различий желудкаи физических потребностей; отсюда следует, что неверное, основанное на наших нынешних порядках положение: «каждому по его способностям» должно – поскольку оно относится к потреблению в узком смысле слова – превратиться в положение: « каждому по его потребностям», иными словами: различиев деятельности, труде, не влечет за собой никакого неравенства, никакой привилегиив смысле владения и потребления.

С этим наш пророк не мог примириться, ибо стремление быть привилегированным, выделенным, избранным и составляет зудпророка. «Но нечто подобное необходимо должно проявиться и стать видимым, иначе оно невозможно». Без практических привилегий, без ощущаемого зудапророк не был бы пророком, он был бы не практическим, а только теоретическимбожьим человеком, он был бы философом. – Поэтому пророк должен втолковать коммунистам, что различие деятельности, труда, влечет за собой различие стоимостии блаженства(или потребления, заработка, удовольствия: все это одно и то же), а так как каждый сам определяет свое блаженство, как и свой труд, то отсюда вытекает, что он, пророк, – в этом-то и заключается практический смысл откровения – достоин лучшей жизни, чем простой ремесленник [502].

Теперь все темные места в проповеди нашего пророка становятся ясными: что «владение» и «потребление» каждого индивида соответствуют его «труду»; что «труд» человека служит мерилом его « потребностей» и что, следовательно, каждый получает «стоимость» за свой труд; что «стоимость» определяет самое себяв соответствии с «потребностью», что труд каждого «содержится» в стоимости и что за это каждый может достать себе все, что его «душе» угодно; наконец, что «блаженство» избранных должно «проявиться и стать видимым», ибо иначе оно «невозможно».

Теперь вся эта бессмыслица становится понятной.