Немецкая идеология

Согласно намекам, содержащимся уже в «Экономии Ветхого завета», внутри протестантизма можно опять представить ребенка и юношу в новых «превращениях», чт'o «Штирнер» и делает на стр. 112, где он трактует английскую эмпирическую философию как ребенка, в противоположность немецкой спекулятивной философии, трактуемой в качестве юноши. Здесь он снова списывает у Гегеля, который тут, как и вообще, очень часто фигурирует в «Книге» в виде безличного оборота[ Man].

«Бэкона изгнали» – т.е. Гегель изгнал – «из царства философов». «И действительно, то, чт'o называют английской философией, не пошло, по-видимому, дальше открытий, сделанных так называемыми ясными головами вроде Бэкона и Юма» (стр. 112).

У Гегеля это выражено так:

«Бэкон – в самом деле настоящий вождь и представитель того, чт'o в Англии называется философией и дальше чего англичане пока еще так и не пошли» («История философии», III, стр. 254).

Те, кого «Штирнер» называет «ясными головами», Гегель называет (там же, стр. 255) «образованными светскими людьми», – у святого Макса эти последние превращаются даже один раз в «наивность детской души», ибо английские философы должны представлять ребенка. На том же ребяческом основании Бэкон не должен был «интересоваться теологическими вопросами и главными положениями», чт'o бы ни говорилось в его сочинениях (особенно в книгах «О приращении наук», «Новый Органон» и в «Опытах» ^{139}). Наоборот, «немецкая мысль… видит… жизнь лишь в самом познании» (стр. 112), ибо она есть юноша. Ессе iterum Crispinus! ^{140}

Каким образом Штирнер превращает Картезия в немецкого философа, читатель может сам справиться в «Книге» на стр. 112.

D. Иерархия

В предыдущем изложении Jacques le bonhomme рассматривает историю лишь как продукт абстрактных мыслей – или, вернее, как продукт своих представлений об абстрактных мыслях, – рассматривает ее как подвластную этим представлениям, которые все в конечном счете растворяются в «Святом». Это господство «Святого», мысли, гегелевской абсолютной идеи над эмпирическим миром он изображает далее как существующее в настоящем историческое отношение, как господство святых идеологов над непосвященным миром, – как иерархию. В этой иерархии то, что прежде преподносилось одно последругого, существует одно рядомс другим, так что одна из двух таких сосуществующих форм развития господствует над другой. Таким образом, юноша господствует над ребенком, монгол над негром, Новый над Древним, самоотверженный эгоист (citoyen) над эгоистом в обыкновенном смысле слова (bourgeois) и т.д. – смотри «Экономию Ветхого завета». «Уничтожение» «мира вещей», осуществляемое «миром духа», выступает здесь как «господство» «мира мыслей» над «миром вещей». Вполне естественно, что господство, которое с самого начала принадлежало в истории «миру мыслей», изображается в конце ее и как действительное, фактически существующее господство мыслящих – и, как мы увидим в конечном счете, как господство спекулятивных философов, – над миром вещей, так что святому Максу остается затем еще только вступить в борьбу с мыслями и представлениями идеологов и одолеть их, чтобы сделаться «собственником мира вещей и мира мыслей».