Немецкая идеология

Такой высокопарной, радамантовской сентенцией начинает господин Грюн («Neue Anekdota», стр. 122, 123) рецензию на «Историю общества» Мундта.

Как же будет поражен читатель артистическим талантом господина Грюна, узнав, что под этой маской он скрыл лишь самокритику своей собственной, тогда еще не родившейся на свет книги.

Господин Грюн являет забавное зрелище слияния «истинного социализма» с младогерманским литераторством^{340}. Вышеназванная книга изложена в виде писем к даме, из чего читатель уже может понять, что здесь глубокомысленные боги «истинного социализма» появляются увенчанные розами и миртами «молодой литературы». Соберем букетик из этих роз:

«„Карманьола“ сама пелась в моей голове… Но во всяком случае уже одно то ужасно, что „Карманьола“ может, если не совсем поселиться в голове немецкого писателя, то хоть позавтракать в ней» (стр. 3).

«Имей я перед собой старика Гегеля, я схватил бы его за уши: Как, природа – инобытие духа? Как, Он – ночной сторож?» (стр. 11).

«Брюссель представляет в известном смысле французский Конвент: у него своя партия Горы и своя партия Долины» (стр. 24).

«Люнебургская степь политики» (стр. 80).

«Пестрая, поэтическая, непоследовательная, фантастическая хризалида» (стр. 82).

«Либерализм Реставрации, этот беспочвенный кактус, который, как паразитическое растение, обвился вокруг скамей палаты депутатов» (стр. 87, 88).

Что кактус не является ни «беспочвенным», ни «паразитическим», – это так же мало портит красивый образ, как не портит предыдущего образа тот факт, что не существует ни «пестрых», ни «поэтических», ни «непоследовательных» «хризалид» или куколок.

«Я сам кажусь себе в этом океане» (газет и газетных сотрудников в кабинете Монпансье^{341} «вторым Ноем, высылающим своих голубей, чтобы узнать, нельзя ли где-нибудь построить хижины и развести виноградники, нельзя ли заключить разумный договор с разгневанными богами» (стр. 259).

Господин Грюн говорит здесь, вероятно, о своей деятельности в качестве газетного корреспондента.

«Камилль Демулен – это был человек. Учредительное собрание состояло из филистеров. Робеспьер был добродетельным магнетизером. Словом, новая история, это – борьба не на жизнь, а на смерть против лавочников и магнетизеров!!!» (стр. 111).

«Счастье, это – плюс, но плюс в иксовой степени» (стр. 203).

Итак, счастье =+^х; такая формула встречается только в эстетической математике господина Грюна.

«Что такое организация труда? И народы ответили сфинксу тысячью газетных голосов… Франция поет строфу, а Германия – старая, мистическая Германия – антистрофу» (стр. 259).

«Северная Америка мне даже противнее, чем Старый свет, потому что эгоизм этого мира лавочников пышет красным цветом наглого здоровья… потому что все там так поверхностно, так беспочвенно, я готов даже сказать – так провинциально… Вы называете Америку Новым миром; это – самый старый из всех старых миров. Наши поношенные платья считаются там парадной одеждой» (стр. 101, 324).

До сих пор было известно, что носят там – неношенные немецкие чулки, хоть они и слишком плохи для «парадной» одежды.

«Логически-твердый гарантизм этих учреждений» (стр. 461).