Немецкая карта: Тайная игра секретных служб: Бывший глава Службы военной контрразведки рассказывает.

После того как на этой встрече 27 сентября 1974 г. в Констанце на озере Бодензее торговцам оружием были переданы ключи от грузовика, а они, в свою очередь, передали 150 тысяч немецких марок в большом плотном конверте и их водитель занял место за рулем, немецкие партнеры неожиданно представились офицерами МАД и сообщили ошеломленным «партнерам», что за этой сделкой угадывается одна восточная спецслужба. После этого торговцы оружием по настоятельной рекомендации подполковника Ш. очень быстро покинули ФРГ и кратчайшим путем направились на безопасную швейцарскую территорию. Сумма в 150 тысяч немецких марок была объявлена «денежными средствами противника», как это обычно бывает во время контрразведывательных операций подобного рода, и переведена в федеральный бюджет. Вознаграждения наши офицеры МАД, конечно же, не потребовали. Это было делом чести. Наши сотрудники были счастливы, что операция прошла успешно.

Правда, после этой успешной контрразведывательной операции у нас начались сложности с политиками и судами. Прокурор Констанца возбудил расследование в отношении неизвестных лиц, под которыми подразумевались мы, но быстро прекратил его. Затем, после одной публикации в гамбургском еженедельнике, снова было возбуждено дело в суде в отношении четырех сотрудников МАД, в ходе которого некоторое время выказывалась заинтересованность в сотрудничестве со мной как с руководителем ведомства, а именно по вопросам подозрения в мошенничестве, превышении должностных полномочий, незаконном лишении свободы и вымогательстве. Таким образом, немецкий журнал обвинил собственную спецслужбу, которая в ходе обоснованной с точки зрения безопасности операции предотвратила нанесение ущерба нашей стране. Дальнейшие следственные действия, в том числе дело, возбужденное генеральной прокуратурой по подозрению в выдаче государственной тайны и в агентурной деятельности (§§ 93, 99 УК), были вскоре приостановлены.

Федеральный министр обороны признал затем, насколько мне помнится, требования торговцев оружием, среди которых был и бельгийский торговец оружием в. д. В., обоснованными и перечислил им конфискованные 150 тысяч немецких марок, а также компенсацию накладных расходов. Таким образом, все вернулось на круги своя, а советская спецслужба КГБ осталась в стороне и даже не была ни разу упомянута. Казалось, что она здесь совершенно ни при чем. Ну а Москва хранила молчание.

Однако в руководящих кругах МАД этот случай послужил толчком к переосмыслению правового положения разведслужбы и ее деятельности. Ранее я придерживался той точки зрения, что секретные службы типа МАД или ЦРУ нуждаются в большей свободе действий при проведении контрразведывательных операций. А прошедшие особый отбор люди в руководстве должны своими деловыми и личными качествами обеспечивать соблюдение правовых норм и порядка. Я не был готов тогда к принятию специального закона о разведслужбе. Однако в последние годы после моего увольнения со службы я пересмотрел свои взгляды. Если в начале своей деятельности я был против «закона о МАД», то теперь, после этих операций, я требую принятия такового в целях защиты наших сотрудников и сотрудниц. После успеха «Операции “Леопард II”», ее последствий и судебного преследования в отношении сотрудников службы возникли опасения, что в дальнейшем разведывательные и оперативные действия МАД и других спецслужб не будут оцениваться и рассматриваться со стороны прокуратуры, как прежде. Очень скоро раздались требования судить секретных сотрудников. Мы же искали решение этой проблемы в том, чтобы все чаще — при более поздних разбирательствах — использовать в судах «свидетелей понаслышке». Левые в Германии были возмущены.

Неправильное поведение в ходе судебных процессов могло отрицательно сказаться и на сотрудничестве с дружественными спецслужбами внутри страны, т. е. с федеральным и земельным ведомствами уголовной полиции, поскольку они опасались, что их сотрудники окажутся втянутыми в разбирательства с участием МАД, а в этом ни одна служба не заинтересована. Вскоре стала проявляться и неуверенность иностранных спецслужб, которые принялись размышлять, какой же информацией можно обмениваться с немецкими службами. Это было одним из моих опасений. Если основной принцип защиты источника информации хоть раз нарушить, то можно ожидать, что когда — нибудь плотину прорвет. Неопределенность правового положения оперативных сотрудников МАД только усугублялась судебными действиями, поскольку ни время проведения операции «Менеджер», ни применение впоследствии разведывательных средств и методов со стороны МАД не были однозначно урегулированы на законодательном уровне.

Психологически негативное действие, вызванное тем, что оперативные сотрудники предстали перед судом в качестве обвиняемых с последующим низкопробным освещением этого события в определенных средствах массовой информации, которые алчно охотятся за подобными фактами, должно было сказаться на состоянии персонала МАД и секретных сотрудников. Впоследствии так и случилось.