Немецкая любовь Севы Васильева

А скалы кругом все отвесней, волны — круче и злей

И, верно, погубит песней Пловца и челнок Лорелей.

Прочитав из Гейне, он помолчал, дал гостям возможность налюбоваться рекой, и продолжил экскурс в прошлое.

Идти в конец косы к самой Лорелее — огромной пятиметровой каменной девушке с распущенными волосами, сидящей на скале, г-н Клуге и Амалия отказались. Сева тоже не рвался, и Пауль пообещал в следующий раз на катере привезти Севу прямо к Лорелее. А пока рассказал еще несколько легенд. Сам он больше любил историю неразделенной любви.

— В прекрасную Лорелею влюблялся каждый, кто ее слышал или видел. Она же отдала свое сердце простому лодочнику, уплывшему в другую страну. В отчаянии Лорелея поднялась на утес и бросилась в Рейн. В память о ней и возведена скульптура. Проплывая мимо, моряки часто слышали ее грустную песню, зовущую к себе. Завороженные ее дивным голосом, рыбаки забывали о лодке, теряли весла и гибли в рейнских водоворотах, капитаны теряли управление судном, налетали на скалу и разбивались.

Поклонники всех легенд виновницей кораблекрушений между городками Бахарах и Санкт — Гоарсхаузен сотни лет считали легендарную Лорелею. Сегодня вблизи горы Лорелей суда проходят без происшествий. Пороги, которые на самом деле были причиной кораблекрушений, и по другой легенде названные рифами "Семь дев" или "Семь девственниц", давно затоплены и не мешают судоходству. Мировую известность легендам о Лорелее принесло стихотворение Генриха Гейне, написанное в 1824 году.

В Кобленц вернулись уже в сумерки. Пауль пообещал Севе в ближайшие дни организовать ночную поездку по реке и пригласить его. Остаться на ужин гости не пожелали и, попрощавшись с Паулем и его родителями, поехали домой в Бонн.

Лена снова остановила мужа.

— Завидую — видел Лорелею. В Университете, когда изучали немецкую поэзию ХІХ века, нам показывали фильм, не помню о каких поэтах, в памяти сохранилось только волшебная картина горного ущелья с рекой, игрушечными замками по берегам, рисунки прекрасной девы с распущенными волосами. Очевидно, рассказывалось о Гейне, и река была Рейн. Повезло тебе! Носились с тобой, устраивали экскурсии, приемы, знакомили с красавицами, всеми способами перевоспитывали рабочего парня в беззаботного сына капиталиста, а ты не поддался, оставил отца, уехал.

— Считаешь, следовало остаться? Сегодня был бы уже директором концерна… И не встретил тебя. — Всеволод обнял, поцеловал жену, она не ответила, вырвалась.

— Отстань! Без меня был бы счастлив.

— Такой чистой доброй души не найти там. Как ни было прекрасно у отца, тянуло домой. — Всеволод снова попытался обнять жену, она опять отвергла его ласки.

— Отвлеклись. Меня интересует история с Марикой, а ты всё про красоты Германии.

***

По утрам г-н фон Клуге просматривал свежие газеты. Однажды, едва развернул первую, натолкнулся на интервью Севы. Быстро пробежав текст, отбросил газету, взял вторую и там фотография Севы с рюмкой, высказывания о заводе, ночном клубе и все, что успел вынюхать Штефан. Объявись здесь писака, г-н Клуге с кулаками набросился бы. Был взбешен. К вниманию прессы относился серьезно, интервью давал редко и лишь солидным газетам. Амалии наказал оберегать Севу от репортеров.

Он нервно нажал кнопку звонка и вошедшей Марте приказал найти Амалию. Та едва успела переступить порог, как г-н Клуге накинулся на нее.

— Предупреждал: ни каких встреч с прессой! — Он кинул ей ворох газет. Амалия испуганно моргает глазами, не решается перебить шефа. Когда он, наконец, остановился, решилась вымолвить:

— При мне никакие журналисты не подходили. Возможно, фройлен Марика знает.

Вошел Сева и отец сделал приветливое лицо.

— Понравились девушки на заводе? — улыбнулся он, обнимая Севу. — Подбирали. — Заметив недоумение сына, пояснил. — В газетах пишут, посмотри, — он протянул несколько газет. Сева посмотрел свои фотографии, повертел в руках газеты и бросил.

— Про меня никогда не писали в газетах.

— Послушай заголовки, — переводила Амалия, — русский Клуге недоволен клубом "Феникс". На заводе "Клуге и Мейер" русского наследника поразили девушки, пиво и высокая зарплата.

— Во, дают! Не говорил я ничего подобного! В глаза не видел ни одного корреспондента. — И вдруг осенило — Может Штефан? Назойливо приставал в клубе с вопросами.

— Корреспондентов лучше избегай, — посоветовал отец, раскуривая традиционную утреннюю трубку. Марта и вторая горничная продолжали накрывать на стол.

После бассейна и завтрака Сева больше не выходил на улицу — играл на бильярде, смотрел по телевизору американский боевик. Неожиданно его позвали к телефону. Звонила Марика.

— Говорил, хочу посмотреть ночную иллюминацию рейнских замков. Сегодня увидишь. Возьми машину и к семи вечера приезжай на речной вокзал. Я встречу. Походим по ночному Рейну, посмотришь иллюминацию замков и фейерверки.