Немецкая революция и сталинская бюрократия

В конце 1923 года несколько восстановилось положение не только в Германии, но и в других важнейших странах Европы и в США. В Италии, где несколько лет после войны буржуазия казалась парализованной, а революция — неминуемой, король Иммануил осенью 1922 г. привлек к власти Муссолини и его фашистов, которые с того времени начали одерживать все более решающие победы над социалистами и коммунистами. В январе 1924 г. в Великобритании пришло к власти правительство лейбористов с Рамзэем Макдональдом во главе. Во Франции в мае 1924 г. получил отставку реваншист Рэймонд Пуанкаре, инициатор жесткой политики репараций и оккупации Рура, и к власти пришло «левое» правительство Эдуарда Эррио (Herriot) с Аристидом Брианом в роли министра иностранных дел. Осенью 1925 года был заключен Пакт Локарно и политическое равновесие в Европе был на несколько лет восстановлено.

План Дауэса

Задуманный еще осенью 1923 года и названный именем американского генерала, который управлял комитетом экспертов, придумавших его, План Дауэса был претворен в жизнь летом 1924 года. Согласно этой программе, германские репарации были упорядочены и срок платежей растянут. Гарантией платежей стало присутствие инспекторов-представителей победоносной Антанты в германских хозяйственных органах, в центробанке и т. д. Для приличия (США не вызывали в Германии такого отвращения, как представители Франции, Бельгии или Великобритании) и из-за гегемонии Америки в хозяйстве Европы американцы были назначены этими инспекторами.

Одним из побочных (но, возможно, предвиденных) результатов присутствия американских финансовых инспекторов в Германии стало повышенное доверие мировых деловых кругов к германским фирмам и банкам. Между 1924 и 1930 годами иностранные, в основном, американские кредиты волной хлынули в Германию.

"В общей сложности, 25 миллиардов марок поступило в Германию; эта сумма намного превысила объем репараций. В эти годы американские деньги делали полный круг: в Германию, в виде кредитов, из Германии в виде репарационных платежей, а оттуда (из Франции, Бельгии, Великобритании и др.) обратно в Соединенные Штаты в форме расплаты за военные долги Антанты" (Pinson, p. 449).

Были и другие причины, привлекавшие мировой капитал: низкая заработная плата германских рабочих по сравнению с их товарищами во Франции, Англии или Америке; сравнительно большая динамичность или мобильность германского капитала и рабочих, их готовность переехать в другой город, изменить профессию. О Германии в те годы говорили, что своим динамизмом она начала напоминать Соединенные Штаты Америки.

Исторические экономисты различных направлений соглашаются, что в эти годы германская промышленность быстро и сильно развилась, технически и организационно выросла и снова заняла ведущее место в целом ряде направлений, особенно в химической, электро-технической и сталелитейной отраслях. Валовой национальный продукт Германии вырос с 12 миллиардов долларов в 1913 году до 18 миллиардов в 1928 г. (Pinson, p. 450). Между 1925 и 1929 годами производительность труда выросла в среднем на 25%, в том числе в добыче угля — на 35%, в прокате чугуна — на 41% (Dietmar Petzina в своей статье, изданной в 1990 г.). Одним из побочных результатов этого технического прогресса стал рост увольнений и сокращений рабочей силы, отразившийся в увеличении так называемой структурной, т. е. систематической, а не конъюнктурной, безработицы. Рационализация предприятий выбросила миллион рабочих на улицу, привела к дальнейшей централизации производства, и, когда подъем закончился депрессией в 1929 году, открыла дорогу к повальному банкротству мелких и средних промышленников и мелкой буржуазии.

Огромные американские капиталовложения в германскую промышленность положили начало ряду стратегических союзов между такими американскими химическими комбинатами, как Du Pont и Standard Oil и германским химическим гигантом IG Farben Industrie, между сталелитейными трестами в США и в Германии.