Немецкие деньги и русская революция: Ненаписанный роман Фердинанда Оссендовского

Румынский вопрос возник утром 31 декабря. Ленину было доложено о враждебных действиях румын против полков 49-й дивизии. Тогда же обсуждается форма протеста, готовится ультиматум (мы цитировали его в предыдущей главе), Ленин подписывает его, а далее «пишет в Наркомвоен предписание арестовать членов румынского посольства»¹⁰. Интересно, что вслед за этим ему докладывают письмо председателя съезда Советов Румынского фронта, Черноморского флота и Одесской области Л. И. Рузера от 23 декабря 1917 г. с просьбой ассигновать средства исполкому съезда («Румчероду»). Он поручает дать такой ответ: «Ваши сообщения получены. Согласны выдать деньги. Каким образом надеетесь получить их, известите немедленно»¹¹. Далее мы узнаем, что И. А. Залкинд был не в курсе произведенного военными властями ареста румын, так как «Ленин разъясняет утром (1 января 1918 г. — В. С.) уполномоченному наркома иностранных дел Залкинду причину возникшего инцидента с румынским посольством»¹². Этого не могло бы быть, если бы операция осуществлялась по инициативе Троцкого, так как Залкинд его официально замещал в Наркоминделе.

Неувязки получались и с русскими условиями «демократического мира», которым-де мешает в Германии нехорошее поведение румын. Ведь еще 15 декабря ст. стиля немцы отказались от этих условий и выдвинули требование об установлении границы по линии фронта. Поэтому Гофман не мог ни хвалить советские условия мира, как он делал это в предыдущий месяц, ни заново грозить аннексировать оккупированные территории России, это было сделано ранее. Уже эта, чисто историческая критика содержания главного сюжета «письма Иоффе» показывала, что оно не может быть подлинным.

Но сочиненный Оссендовским документ был, как мы говорили выше, многоуровневым, или «многоэтажным». Первый, самый видимый этаж касался собственно ареста Диаманди и других сотрудников Румынской миссии. Этого якобы потребовал Гофман, Троцкий воспринял заявление Гофмана от 29 декабря как приказ, телеграфировал в Петроград, в Петрограде румыны были арестованы. Это уже плохо. Но у этого «этажа» есть подвал: до беседы с Троцким немцы и австрийцы провели свое совещание, Гофман предъявил ему секретную радиограмму и потребовал репрессалий по отношению к румынам. Следовательно, сотрудничество между русскими и германцами зашло так далеко, что им показывают свои секретные документы. Далее второй этаж: советские условия мира помогают немцам вновь поднять волну ненависти к странам Антанты! А это помогает готовить скорое наступление на Западном фронте. Эти отравленные стрелы, заготовленные А. М. Оссендовским, ощущались болезненнее, чем просто судьба Диаманди. Мы это видим по содержанию того примечания, которым заканчивалась передача текста документа в Госдепартамент. Третий этаж: спецкурьер «товарищ Бросов» (фамилия вымышленная: во всех опубликованных именных указателях к документальным изданиям материалов этого времени мы ее найти не могли) везет устные указания Подвойскому в военный комиссариат. Но «болтливый Иоффе» тут же раскрывает в письме содержание указаний тов. Троцкого: немцы требуют послать агитаторов на Румынский фронт, список их уже согласован. А платить им будет немецкий банк; и название его, вот и фамилия немецкого резидента-инструктора, пожалуйста! Что же тогда остается от секрета? Только сам список фамилий, который Оссендовский еще не успел сделать.

Так умело составленный и наполненный разнообразным содержанием документ исключительно удачно прошел первую апробацию и был с удовольствием использован. Ну, а о мелких ошибках, вроде фамилии «товарища Лазимирова» вместо Лазимира (это, кстати, еще один этаж документа: немцы одобряют установленную слежку за союзными посольствами), можно пока и не упоминать.

Но нельзя сказать, что Сиссон не проявил никакой осторожности. Он посетил посольство Великобритании и установил контакт с главным резидентом английской разведки, Е. Т. Бойсом. У того тоже были проблемы. Как писал Сиссон, он имел на руках своего Робинса — нового посла Локкарта, который тоже стремился лояльно относиться к большевистскому правительству и вел с ним собственную дипломатическую игру. Сначала Бойс принял Сиссона за посланца Робинса и увидел в этом визите новую интригу Робинса — Локкарта. Выяснив отношения, Сиссон и Бойс заключили своеобразный союз: Сиссон брал на себя собирание информации в Смольном, а Бойс — ее проверку и обработку¹³.