Немецкие народные сказки

Было решено, что королем должен стать тот, кто сможет взлететь выше всех. Как только услыхала об этом лягушка-древесница, что сидела в кустах, она начала предвещать: «Мокро, мокро, ква-ква-ква! Мокро, мокро, мокро, ква-ква-ква!» – она считала, что немало слез из-за этого будет пролито. Но сказала ворона: «Кар! Какой вздор!» – дескать, все обойдется хорошо.

И было решено, что следует тотчас же, в это прекрасное утро, и начать полет, чтоб никто потом не смел говорить: «Я мог бы взлететь еще повыше, да наступил вечер, и потому я выше не мог».

И вот по данному знаку поднялась вся стая на воздух. Понеслась с поля пыль, и был превеликий шум, свист и хлопанье крыльев; и было похоже издали, будто движется черная туча. Но маленькие птицы вскоре отстали, дальше лететь они не смогли и опустились снова на землю. Птицы, которые побольше, те держались дольше, но никто не мог сравняться с орлом: он поднялся так высоко, что мог бы, пожалуй, выклевать глаза самому солнцу. Увидел он, что другие не смогут долететь до него наверх, и подумал: «Зачем мне подыматься выше, я все равно уже король», и он начал спускаться вниз. Птицы, что были внизу, все воскликнули разом:

– Ты должен быть нашим королем, никто не взлетел выше тебя!

– Кроме меня, – крикнула птица-малютка, у которой не было имени: она запряталась в перья на груди у орла. И так как она не устала, то она взлетела и поднялась так высоко, что могла увидеть Бога, сидящего на своем престоле.

Но взлетев так высоко, она сложила крылья, спустилась вниз и крикнула пронзительным голосом:

– Король – я! Король – я!

– Это ты наш король? – гневно воскликнули птицы. – Ты хитростью и уловками взлетела так высоко.

И они выдвинули другое условие: тот будет королем, кто глубже всех заберется под землю.

Как захлопал тут гусь своими широкими крыльями, кинувшись на свое пастбище! Как быстро вырыл яму петух! А утка, та поступила хитрее всех, она прыгнула в яму, но вывихнула себе обе ноги и, переваливаясь с боку на бок, заковыляла к ближнему пруду, восклицая: «Какое несчастье! Какое несчастье!»

А безымянная птица-малышка выискала себе мышиную норку, забралась туда и тоненьким своим голоском закричала оттуда:

– А король-то ведь я! Король-то ведь я!

– Это ты наш король? – воскликнули птицы, еще пуще разгневавшись. – Ты думаешь, твои хитрости чего-нибудь стоят?

И они порешили держать ее в той норе взаперти и там заморить ее голодом. Поставили они в сторожа сову: пусть-де, если жизнь ей мила, плутовку не выпускает. Но вот наступил вечер, и птицы устали от напряженных полетов и улеглись с женами и детьми спать. Осталась у мышиной норы одна лишь сова, она пристально всматривалась в нее своими большими глазами. Но утомилась и она и подумала: «Один глаз можно, пожалуй, будет закрыть. Я могу сторожить и одним глазом, маленький злодей из этой норы никак не выберется». И она закрыла один глаз, а другим пристально глядела на мышиную нору. Высунула голову маленькая плутовка, хотела было ускользнуть, но сова тотчас подошла, и та спрятала голову назад. Тогда сова открыла опять один глаз, а другой закрыла, и решила так делать всю ночь напролет. Но, закрыв снова один глаз, она позабыла открыть другой, и как только оба глаза закрылись, она уснула. Маленькая плутовка это вскоре заметила и ускользнула из норы.

И с той поры сова не смеет больше показываться днем на свет, а не то нападают на нее сзади разные птицы и выдергивают у нее перья. Она вылетает только по ночам, она ненавидит и преследует мышей за то, что они делают такие хитрые норы. И маленькая птица тоже не очень любит показываться на свет, она боится, что ей несдобровать, если ее поймают. Она прыгает по плетням и заборам и, чувствуя себя в безопасности, иной раз прокричит: «А король-то ведь я!», и потому остальные птицы называют ее в насмешку: «Король на заборе».

Но никто так не радовался, как жаворонок, что не надо ему корольку подчиняться. Только покажется солнце, подымается жаворонок высоко-высоко в воздух и поет:

– Ах, как хорошо на свете! Как хорошо! Хорошо-то как! Хорошо!

172. Камбала-рыба

Рыбы давно уже были недовольны тем, что нет у них в царстве никакого порядку. Ни одна рыба не обращала вниманья на других рыб; все плавали кто куда – одна налево, другая направо, как вздумается; проплывали между другими рыбами, которым хотелось быть вместе, или загораживали дорогу; а те, кто посильней, били хвостом более слабых, чтоб те убирались подальше, или попросту их враз проглатывали.

– Как было бы хорошо, если был бы у нас король, который следил бы за порядком и справедливостью, – говорили они. И вот они собрались однажды, чтоб выбрать себе владыкой того, кто мог бы быстрей всех рассекать волны и помогать слабым.

Стали рыбы у берега в ряды, и подала щука хвостом знак, по которому они должны были все разом тронуться с места. Как стрела ринулась вперед щука, а с ней вместе сельдь, голец, окунь, карпы и все прочие рыбы. Камбала тоже плыла с ними вместе, надеясь достигнуть цели.

Вдруг послышался крик:

– Сельдь впереди всех! Сельдь впереди всех!