Немецкие предприниматели в Москве. Воспоминания

Нас, детей, больше интересовал фруктовый сад со своими многочисленными стройными шеренгами кустов малины, земляники и крыжовника, а также огород, где мы лакомились великолепными маленькими огурцами, досадуя на то, что нам не добраться до вишни, вызревавшей в недоступных для нас, сорванцов, теплицах, – ведь холодный московский климат исключает зимовку вишневых деревьев под открытым небом.

8. Дядюшка Кнут Шернваль

С Сокольниками связано одно из самых ранних моих воспоминаний: визит маминого зятя, дяди Кнута фон Шернваля77, который жил в Петербурге и однажды побывал у нас в гостях.

Ему, как высокопоставленному чиновнику, полагалась роскошная карета с гербами, на которой он и прибыл к нам в Сокольники. И когда наше семейство в полном составе выстроилось на веранде для встречи высокого гостя, я, увидев лакея в ливрее, обшитой золотым галуном, и, видимо, полагая, что такое богатое платье может носить только император, вскричал: «А на козлах сидит император!»

Этот дядюшка в 50‐х годах приступом взял младшую сестру мамы, тетушку Софи, и увез ее в свое финляндское отечество. В то время он был военным инженером на службе у Николая I, занимался строительством южного участка железной дороги Петербург – Москва и стал свидетелем известной сцены, когда император, чтобы положить конец дискуссиям по поводу маршрута этой железнодорожной трассы, взял линейку, провел на карте линию, соединившую Петербург, Тверь и Москву, и приказал вести строительство именно по этой линии.

Не понимая экономической ценности железной дороги, император хотел построить ее исключительно с одной целью – чтобы в случае восстания в бывшей столице как можно быстрее, кратчайшим путем перебросить туда гвардейские полки. Поэтому даже знаменитый торговый город Великий Новгород на озере Ильмень, который в Средние века имел огромное значение в качестве перевалочной базы Ганзы, остался далеко в стороне от новой железнодорожной линии. Николаевская железная дорога78 стала одной из лучших в мире и выгодно отличается от всех построенных в России вслед за ней железных дорог, потому что при прокладке большинства из них качество было принесено в жертву предпринимательским интересам.

Когда я узнал дядюшку, он уже занимал высокое положение в Министерстве путей сообщения. Одной из его обязанностей было сопровождение императора Александра II во время его путешествий по России. Этот добрый и замечательный монарх, отменивший в 1861 году крепостное право в России и всегда благосклонно настроенный по отношению к отечеству моего дядюшки, соединенному с Российской империей лишь личной унией, в своей государственной деятельности в значительной мере опирался на немецко-балтийских и финских дворян. Оценил он также деловые качества и порядочность моего дядюшки и, я бы даже сказал, удостоил его своей дружбы, во всяком случае, благосклонности. Дядюшка Кнут, принадлежавший к финской знати со шведскими корнями, был возведен государем в баронское достоинство.

Когда император в 1881 году пал жертвой покушения нигилистов, на российский трон взошел его сын, Александр III, человек ограниченный, но с сильным характером. Его пагубная националистическая политика в конце концов привела к Первой мировой войне и гибели Российской империи.

Финляндия, несмотря на свою конституцию и особый государственно-правовой статус, тоже подверглась насильственной русификации. И тем не менее дядюшка Кнут верой и правдой служил и новому императору и дорого заплатил за свою верность: сопровождая его во время поездки по Украине, он серьезно пострадал во время покушения на царя на станции Борки. Это произошло, кажется, в 1886 или 1887 году79. В свое наследное поместье Линднес в Финляндии он вернулся с тяжелыми увечьями.

9. Путешествие в Финляндию

Через несколько лет после того, как я принял лакея на козлах за императора Александра II, мне представился случай познакомиться со своими финляндскими родственниками в Линднесе, которые всегда были мне ближе всех остальных. Это было, кажется, летом 1868 года. Бóльшая часть нашего семейства под предводительством дедушки Купфера совершила путешествие в Финляндию.

Сначала мы провели несколько дней в Петербурге, о котором у меня сохранились весьма смутные вспоминания. Больше всего меня поразила там степень избалованности Даниэля Штукена80, сына папиного партнера, мальчика приблизительно одного возраста со мной. В отличие от моих крошечных и неказистых оловянных солдатиков, его игрушечные солдатики были величиной с палец. Мы довольствовались кроликами, а у Даниэля была собственная обезьяна, которая с визгом скакала по комнате и корчила нам гримасы из-под потолка, вскарабкавшись по гардинам на карниз.