Немецкий детектив

Манхардта сразу оставили и сила, и отвага. Он чувствовал себя усталым, очень усталым и сломленным, как в первой стадии тяжелого гриппа. Все это его уже не развлекало. Еще один попусту пропавший день. Пропавший? Разве он не встретил Сузанну?

Выйдя на террасу, они обогнули два садовых столика и выяснили, что высокие стеклянные двери только прикрыты, но не заперты. Очень удачно. Кох тут же их распахнул.

— Эй, герр Томашевский, привет! — окликнул Манхардт.

Ответа не последовало. Ловушка? Вряд ли. Не размышляя об опасности, они вошли в продолговатую комнату, где стояла полная тьма, поскольку все шторы были спущены. Когда Манхардт затянул за собой тяжелую бархатную портьеру, Кох снова включил фонарик.

— Ого! — воскликнул Кох.— Сплошной антиквариат!

— Чиппендейл,— определил Манхардт.— Неплохо. Ну, парень сидит просто на золотой жиле…

Они оглядели соседние комнаты и убедились, что Томашевского нет дома. Рассчитывать найти здесь Фойерхана не приходилось.

— Начнем с подвала или с комнат наверху? — спросил Кох.

— С подвала. Она утверждает, что там, внизу, настоящий каземат, бывшее бомбоубежище. Идеальное укрытие… Это двери в подвал?

— Наверное.— Кох нажал вычурную бронзовую ручку и посветил по крутой лестнице.

— Внизу спокойно можем включить свет, никто нас не увидит.— Манхардт повернул массивный герметичный выключатель, и под сводом зажглась зарешеченная лампа.

— Да будет свет — и стал свет,— хохотнул Кох.— Эй, есть тут кто? — прислушался он.— Никого.

— Я вниз, ты подожди здесь. Осторожность — мать мудрости.

Кох, с пистолетом в руках, остался наверху.

Манхардт спустился по крутым ступеням и слева в освещенном коридоре обнаружил прочные стальные двери. Вот, значит, и комната, про которую говорила Сузанна. Бегло оглядевшись, он ударил кулаком в покрытый оливковой краской стальной лист и прижал ухо к холодному металлу. Одолев невольный озноб, услышал только глухие удары своего сердца, но через несколько секунд, когда в ушах стих шум крови, ему вдруг показалось, что по другую сторону двери кто-то кричит. Едва слышно, но все же…

— Может, я и ошибаюсь, но… Лучше будет, если ты с отмычками спустишься вниз!

Коху понадобилось минут пять, прежде чем он открыл тяжелую дверь.

На миг они уставились на человека за решетчатой дверью, как на существо с другой планеты. Судя по всему, и Фойерхан был ошеломлен не меньше. Потом вдруг напряжение сразу спало.

— Фойерхан! Господи, это же он! — воскликнул Кох.— И к тому же живой! Поздравляю!

— Мы появились не скоро, но все же пришли! — Манхардт рассмеялся, ему показалось, что слишком пронзительно, даже истерически. Но головоломка решена, и все в порядке.

Фойерхан бормотал что-то несвязное.

— Я уже думал… В это время всегда приходит он… Томашевский… Сегодня вечером он хотел меня… Уже вечер? Днем хотел меня застрелить, но… Видите это снотворное? Мне его предстояло проглотить, чтобы облегчить ему работу. Он же трус… А когда-то я был его лучшим другом. Давно. Прошли уже годы. Но… Господи, все равно я ничего не понимаю. Не снится ли мне все это? Вы… Ну ясно, вы из полиции. Господи Боже, да я бросился бы вам на шею, только откройте поскорее! Кто вас сюда прислал? Ну и жутко тут сидеть, я вам скажу! Я не верил, что выйду отсюда живым. Как мне вас благодарить? Будьте моими гостями, я вам подарю все, что у меня только есть, все сделаю… Что? Что вы говорите? Разумеется, Томашевский! Он меня тут запер. Похитил меня и застрелил сотрудника банка… Кто же еще… Но я просто не знаю, как вас благодарить!

— Ничего, мы на службе,— буркнул Манхардт.— И к тому же благодарить следует не нас, а фрау Томашевскую — это она навела нас на верный след.

— Сузанна? Старая приятельница, золотая Сузи! — Фойерхан утер с лица пот.— Когда-то мы все ходили в одну школу. Она догадалась, когда я в банке воскликнул: Томи! Верно?

— И поэтому тоже.

— Нет, тогда… Я не понимаю. Ребята, сегодня вечером мой праздник. Я напьюсь в стельку! Я сегодня второй раз родился! — Фойерхан едва не плясал по камере.

Манхардт внимательно за ним следил. Ввалившиеся глаза сияли, словно тот перебрал наркотиков. Фойерхан был вне себя от радости, вопрос только в том, как бы он совсем не ошалел. Растрепанные жирные волосы свисали на лоб, неровная щетина придавала ему просто демонический вид. От него несло мочой и потом, одежда помятая и грязная, как черт. Нет, Манхардту он совсем не нравился.

Кох уже успел взопреть.

— Так, еще немного… Сейчас клетка отопрется!

— Вам известно, где сейчас Томашевский? — спросил Манхардт.

Фойерхан покачал головой.

— Понятия не имею.

— Ну, никуда он не денется.

— Готово! — Кох с натугой разогнулся.

Решетчатые двери распахнулись, и в следующую секунду фойерхан бросился на Манхардта и Коха, едва не своротив им шеи.

— Простите, я нечаянно,— оправдывался он,— просто я от радости вне себя. Попробуйте просидеть так три дня!

— Ладно-ладно! — Манхардт пытался его успокоить.— Пойдемте, не хотелось бы, чтобы Томашевский застал нас тут.