НЕМЕЦКИЙ ОХОТНИК

В начале года пришло письмо. К двоюродному брату, который решил стать таксистом, сели седоки, только что освободившиеся из мест там не столь отдаленных. Забили брата до смерти, а послесожгли вместе с машиной. И это еще не все. 31 декабря, когда спешила домой, саму ударили сзади по голове бутылкой, отняли сумку, где было все – деньги, документы.

Восстановила. Деньги снова заработала.

И летом снова приехала. Только на этот раз вместе с дочкой и транзитом. Московский поезд приходит утром в полшестого. Перепаковали их в наш европейский чемодан на бесшумных колесиках (там, куда направлялись, есть “Закон о тишине”). Просидели до обеда, а потом снова на тот же Главни надражи, где посадили на местный. До Праги добиралась трое суток. Отсюда до границы было три часа.

С германской стороны невесту ждали.

·

С закрытыми глазами мы воскресаем под ее руками, которые умеют все, включая глубокий массаж. Не мозгов, конечно. Но экстремалы оздоровления теряли голову. Как женщины, так и мужчины.

Почему ж, блин, там не сложилось?

Располагая как вагиной, так и простатой, считаем, как Томас Манн: “Достоевский, но – в меру”. Достаточно работы на поверхности. Поверхность – это все. Включая принцип современной эстетики.

Она не настаивает на глубоком. Даже одобряет буржуазную умеренность. Вспоминает, что побочными эффектами бывали и разводы.

Между делом посвящает в новую жизнь.

Тоже глубинка, только европейская. Достопримечательности? Развалины замка. Надо подниматься по булыжной дороге в еловом лесу, минуя крест, поставленный в память двух местных любовников, разбившихся на мотоцикле. Тоже были богатые наследники. Выход на поляну, потом по дощатой лестнице, а с развалин открывается вид на долину – летом зеленую, зимой белую. Через нее она, как на родине, бегает на лыжах. Большая часть пространства, видимого сверху, принадлежит теперь и ей. Среди полей темнеют рощи и небольшие леса. Но есть и большие, уходящие за горизонт, который лесами, собственно, и окружен. Деревня внизу, как на ладони. Ферма, основанная в 1666 году, ровно за триста лет до ее рождения на Камчатке, прилегает к церкви, где чтят память погибших на Восточном фронте. Там постоянно горят свечи перед фотостендом типа “наши ударники”. Только на нем красивые ребята в фашистской форме. Большинство, к чему привыкнуть трудно, с ее теперешней фамилией. Свёкр болтушка, особенно за пивом. Свекровь – та носится по всей усадьбе, как коза. Почистила их, омолодила.

По утрам отвозит Вику в школу за двадцать километров.

Ввела новую программу по оздоровлению, так что гостиница их, которая при ферме, процветает. Как и все хозяйство, которое взглядом не окинешь, поскольку уходит оно с лесами за горизонт.

За пределами видимости есть постоялый двор с рестораном, куда приезжают со всей округи. Там варят свое пиво, говорят, хорошее. Побывала и в самом Мюнхене. Раз на празднике урожая, когда супруг проводил коня там под узцы, тогда как она стояла в телеге в народном наряде с венком из васильков и полевых ромашек – национальные баварские цвета. Другой раз на Октоберфест. Такой праздник пива, на который со всего мира, не говоря о Неметчине, народу собирается до семи миллионов.

Но пива она не пьет, конечно. Только воду, которая там очень чистая. Как, впрочем, все, навоз включая. Конские яблоки. Сколько вывозит этого добра в поля! Водит и трактор, и другую сельхозтехнику. А так дальше Регенсбурга не бывает, и то не чаще, чем раз в месяц-два. Вика увлеклась домашним скотом, хочет стать ветеринаршей. Второй год их кони получают первые места на осеннем празднике Обербайерн – Верхней, то есть, Баварщины.

Супруг продолжает ездить на завод за тридцать километров. Там он рабочий класс. Но дома сам себе хозяин. Правда, такой, которого мало что волнует с тех пор, как забросил Интернет. Конечно, она над ним работает. Собственным глазам не поверил, сколько говна в себе носил. Экологически там чисто, но камни по горшку так просто барабанили. Стал таким молодым, что принимают за сына. Но впечатление, что женщины не волнуют вообще. Их до нее и не было. Откуда там взяться? Только из Интернета. Как до нее решал вопрос, остается тайной. Наверное, онанировал. Так предполагает, потому что в первую брачную попросил сделать хэнд-джоб. Что такое? Не сразу догадалась. О прошлом рассказал только, что раз коллеги завезли в бордель. Есть такой там в Регенсбурге, на окраине. Под названием “Эрос-центр”. Час отмучился взаперти с мулаткой. Она по его просьбе кричала на весь центр, а он просто, сложа руки, сидел в своих заводских наушниках. Это до евро было: дал двести дойчемарок и еще столько же, чтобы коллегам рассказала, какой он крутой.

И вообще. Звезд с неба не хватает. До женитьбы никак не мог получить охотничий билет, только в тире удовлетворялся. Но она помогла ему выучить все деревья, растения и травы его страны. Сдал, наконец, свой гос. В дипломе написано: “Немецкий Охотник”.

Очень тем горд.

Теперь имеет право на охоту в собственных лесах.