Немецкий плен и советское освобождение. Полглотка свободы

Не медля ни минуты, мы перебежали, пригнувшись, железную дорогу и вошли в загородку к лошадям. Лошади не шарахались, а тихо ржали. Часовой, если он находился вблизи, в загородке нас заметить не мог. Пройдя загородку, мы направились в сторону границы.

Была облачная ночь. Мы быстро шли по вспаханному полю и начинали успокаиваться. В один из привалов перед рассветом, когда утренний туман еще не совсем опустился на землю, мы легли отдохнуть. Я специально выбрал борозду поглубже, чтобы защититься от холодного предутреннего ветра. Минут десять я спал. Как всегда, проснулся от холода. Хотел уже будить Григория, но тут услышал какой-то неопределенный шум впереди. Я начал вглядываться. Увидел три странно движущиеся фигуры. Они шли рывками. Пройдут несколько шагов, остановятся и пригнувшись смотрят по сторонам. Мимо нас они прошли в нескольких шагах и не заметили нас, я думаю, только потому, что все их внимание было собрано на поисках идущих, а не лежащих нарушителей.

Я молил Бога, чтобы Григорий не проснулся. Как только солдаты скрылись в темноте, я разбудил Григория и мы почти бегом двинулись дальше. Близился рассвет. Мы пересекли три широких канала. В последнем, где вода достигала груди, я намочил сумку, вспомнил, что там фонарик, достал его и, позабыв об опасности, включил — фонарик загорелся. К счастью, эта оплошность осталась без последствий.

Измученные, мокрые, мы наконец залегли в кустах и заснули. Когда проснулись, светило яркое солнце. Взглянув в сторону канала, мы увидели на другой стороне советского солдата с автоматом. Он ходил вдоль канала и от скуки бросал ветки в воду.

Мы были в британской зоне!

15. В английской зоне. Поиски пристанища

Подождав, пока часовой скрылся, мы встали и пошли к видневшейся вдали дороге. Прежде всего нам надо было привести себя в мало-мальски человеческий вид, но мы решили подальше отойти от опасной границы. Пройдя вдоль дороги минут пять, мы увидели идущую нам навстречу группу людей. Проходя мимо, они с некоторым удивлением смотрели на нас. Мы это приписали нашему нецивилизованному виду. Но шедшая позади женщина с ужасом произнесла: «Куда вы идете, ведь там русская зона!» Мы поблагодарили ее и, повернув, пошли за немцами, также, вероятно, перешедшими границу в эту ночь.

Позже, взглянув на карту, я увидел, что зональная граница возле Гельмштедта петляет, как змея. В ночь перед сиденьем у железнодорожной будки мы уже были в английской зоне, но, повернув, перешли границу снова и спрятались в кустах сирени у самого поста пограничной охраны. Злой немец показал нам не близкую дорогу к свободе, а наиболее дальнюю и трудную.

Наш путь к свободе продолжался девять суток. В ночь мы проходили около десяти километров, считая по прямой. Впоследствии я никогда не пожалел, что ушел от Советов. Легкой жизни я не искал, я готов был к самой тяжелой физической работе, но только в свободной стране, где никто не указывает, как мне жить, как поступать и что думать.

Приведя себя в относительно человеческий вид и сделав запас печеной картошки, мы пошли, следуя указателям дороги, в Гельмштедт. На окраине города мы увидели английского полицейского. Очень хотелось бежать и прятаться. Но мы побороли чувство загнанного зайца и пошли ему навстречу. Полицейский даже не взглянул на нас.

На вокзале мы купили билеты на поезд, шедший в Ганновер, но только до ближайшей станции. Денег у нас было в обрез. На следующей станции мы, конечно, не сошли. Вагоны были переполнены и билеты проверять было физически невозможно, да вероятно и некому.

В вагоне, где мы пристроились, шел разговор, начала которого мы не слыхали. Говорила девушка лет двадцати двух, сидевшая в углу со своей младшей сестрой. Она кого-то отчитывала за безверие: «За то мы и страдаем, что позабыли Бога. Вы носились с вашим Гитлером, как будто он Бог!» Сестра согласно кивала головкой. Разговор затем перешел на более нейтральные темы. Но тут девушка заметила мою набитую чем-то сумку и стала часто поглядывать на нее. Сестры явно были голодны. Я с удовольствием угостил бы их. Но предлагать им обугленные на костре картошины не рискнул. На выручку пришел молодой немец. Он с презрением глянул на меня и предложил девушкам бутерброд.

В Ганновере мы пересели на поезд, идущий в Кельн, и покатили дальше на запад. По-прежнему вагоны были забиты людьми. Казалось, сорвалась с места вся Германия. На одной из станций в вагон протискались два американских военных полицейских. Они держали в руках несколько фотографий, стали всматриваться в лица пассажиров и сравнивать их с фотографиями. Искали военных преступников. На нас полицейские не обратили внимания, чему мы были, конечно, очень рады.

В Кельн мы прибыли засветло. При выходе со станции отдали билеты. Контролер с удивлением посмотрел на билеты, потом на нас, но ничего не сказал.