Немецкий снайпер на Восточном фронте 1942-1945

— Тебе нечего стыдиться, мой мальчик, такое случалось с каждым из нас. И тебе тоже нужно было пройти через это. Лучше начисто проблеваться, чем наделать в штаны. А у папочки всегда есть немного горячительного для подобных случаев, — при этих словах он извлек из нагрудного кармана блестящую серебристую фляжку. — Сделай большой глоток. Так будет легче выбросить все из головы. Только смотри, чтобы остатки твоей блевоты не попали в мою флягу, иначе я оторву тебе башку.

Я с благодарностью сделал большой глоток. Протянув флягу сержанту обратно, я вдруг подумал: «Этот парень похож на викинга, только рогов на каске недостает», — и не смог сдержать улыбку, представив викинга среди горной пехоты. Но для размышлений и личных чувств не было времени, поскольку, пока мы обыскивали оставленные русскими окопы, надеясь найти полезные трофеи, советские солдаты контратаковали.

Немцы были отброшены назад так же быстро, как до этого они отбросили русских. Через час все вернулось к исходному состоянию, и каждый находился на прежних позициях. Но я сдал свой экзамен на звание снайпера, и мои товарищи всем рассказывали о моем успехе. Похвалы, посыпавшиеся на меня со всех сторон, помогли мне избавиться от сомнений в правильности того, что я сделал.

Я твердо усвоил второй урок: война — это безжалостная вещь, и тебе остается либо убивать, либо быть убитым. В бою сострадание к врагу — верное самоубийство, поскольку каждый противник, которого не убьешь ты, в следующую секунду убьет тебя. Твои шансы выжить возрастают прямо пропорционально твоим воинским навыкам и отсутствию у тебя сострадания к врагу. Этот принцип я соблюдал до конца войны. Если противник оказывался у меня на прицеле, а палец лежал на спусковом крючке, то судьба врага была предрешена — без исключений.

В тот же день я сумел застрелить еще двоих беззаботных русских солдат. Полный юношеской гордости, я сделал перочинным ножом три зарубки на прикладе своей винтовки. Я следовал этому ритуалу все время, пока со мной была моя русская винтовка с оптическим прицелом. Я сохранял эту самоубийственную привычку до тех пор, пока в следующем году трагически не погиб мой товарищ.

Сразу после моих первых успехов сержант сказал мне, что я должен докладывать о своих удачных выстрелах в штаб роты, каждый раз называя свидетелей своих попаданий из числа сержантского состава или офицеров. Но засчитывались только те попадания, которые я производил, стреляя в одиночку, а не во иремя общей атаки или обороны позиций. Мне пришлось завести маленькую книжечку со своим снайперским счетом, а офицер или сержант должны были подтверждать всякий раз, когда этот счет увеличивался. За каждые десять засчитанных попаданий я награждался серебряной нашивкой размером семь сантиметров в длину и один в ширину, наподобие тех, что были на воротниках у сержантов. Такие нашивки носились на левом предплечье. Но получение подтверждения попаданий было делом изматывающим. Некоторые из моих командиров завидовали моему успеху и отказывались ставить свою подпись. Особенно часто это случалось, если мое попадание наблюдали артнаводчики, которые в большинстве случаев оказывались молодыми офицерами, полными воинского идеализма. Они считали снайперов грязными убийцами и выражали свою антипатию, отказываясь подтверждать их попадания. Другая причина, по которой отношения между снайперами и артиллеристами были натянутыми, состояла в том, что снайперы привыкли приворовывать лучшую, нежели их собственная, униформу артнаводчиков. В частности, куртки, накидки и плащ-палатки. Я стал мастером такого неофициального приобретения офицерской униформы.

В течение последующих четырнадцати дней мои снайперские выстрелы достигали цели двадцать семь раз, и моя новая специализация быстро превратилась в рутину. Как новичку, мне тем не менее исключительно везло, поскольку русские снайперы избегали меня, не зная о том, что на самом деле я не являюсь профессионалом. Часть фронта, где находилась моя рота, оставалась относительно тихой. Это давало мне возможность учиться на собственном опыте и собственных ошибках. Большинство начинающих снайперов такой возможности не имели, и за свои ошибки они нередко платили жизнью.

Однако этот спокойный период вскоре закончился. 18 августа 1943 года, после того, как давление русских нарастало в течение нескольких дней, советские войска предприняли масштабную атаку на всей протяженности Донецкого фронта. Благодаря сокрушительному превосходству в численности бойцов русские смогли прорвать немецкие линии обороны, и пехота Вермахта была вынуждена оставить свои позиции.