Немезида

  — «…Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня. Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих; умастил елеем голову мою…»

Её голос перекрыл его вой. То, что было в нём, пало в самое себя, исчезая. Его призрачная плоть и кровь складывались в ничто, в бездну, в небытие. Он умирал. Он вечно умирал, он сгорал в беспощадном безначальном Сиянии, а эти двое, нет, трое всё БЫЛИ, обнявшись, в своей проклятой Любви.

  — «Чаша моя преисполнена…»

  — «Так, благость и милость да сопровождают меня…»

  — «…во все дни жизни моей…»

  — «…и я пребуду в доме Господнем многие дни…»

3

Эмма Сигью вздрогнула и широко раскрыла глаза. Прикованная к машине на мостике своего корабля, она несла вечный дозор, выслеживая и истребляя врага на том поле древнего боя, которое человечество называло Вселенной. Словно хищница на охоте, Сигью прислушивалась к мелодиям звёзд — и услышала что-то такое… В одно мгновение ей показалось, что до неё донеслась Песнь Творения. На долю секунды она превратилась в чистый слух, восприятие, осознание гласа Творца, но компьютер «Немезиды» весело засвистел, и Песнь ушла из слышимого Сигью диапазона, оставив её в необычайном, глубоком спокойствии. Эмма ласково улыбнулась и совсем не удивилась, когда корабль крестоносцев, не поднявший щиты и совершенно беззащитный, выпал из подпространства прямо перед носом «Немезиды». Его лазерные батареи молчали.

— У них, похоже, аварийная ситуация, — сказал радист. — Или даже похуже… Капитан, на этом корабле осталось два человека. Один из них — ребёнок! Их компьютер вопит SOS. У них отказывает реактор…

— Принимаем капитуляцию? — спросил первый офицер.

— Да, — сказала Сигью и кивнула, мечтательно улыбаясь.

FIN