Немезида

Когда он нажал на спусковой крючок, часы показывали 15.22.22. Раздался короткий глухой щелчок. Кресло Стине наклонилось назад, а голова ее дернулась, как у сломанной куклы. Затем кресло опрокинулось. С тупым стуком ударившись головой о край письменного стола, Стине Гретте исчезла из виду. Не видел Харри теперь и красочную рекламную наклейку нового пенсионного фонда «Нордеа» на стекле над банковской стойкой – в одно мгновение все стекло стало красным. В соседней комнате по-прежнему сердито надрывался телефон. Грабитель перемахнул через стойку и подбежал к своей сумке. Харри следовало принимать какое-то решение. Налетчик поднял сумку. В этот момент Харри наконец определился. Одним движением покинул кресло. Шесть прыжков – и он на месте. Снял трубку.

– Говорите.

Во время последовавшей паузы слышны были звуки полицейских сирен, доносившиеся из работавшего в гостиной телевизора, какой-то пакистанский хит, звучавший в соседней квартире, и тяжелые шаги на лестничной клетке, принадлежавшие, по-видимому, фру Мадсен. На другом конце линии мягко рассмеялись. Этот смех был из далекого прошлого. Из очень далекого, да и совсем не ко времени сейчас. Как семьдесят процентов всего того, что нет-нет да и возвращалось к Харри в виде туманных слухов или просто выдумок. Однако в достоверности этой истории сомневаться не приходилось.

– Что, Харри, по-прежнему изображаешь из себя мачо?

– Анна?

– Да уж, ты меня приятно удивляешь.

Харри ощутил растекающееся внутри приятное тепло, почти как после доброго глотка виски. То-то и оно, что почти. В зеркале он видел фотографию, которую сам повесил когда-то на противоположной стене. Они с Сестренышем совсем маленькие на каникулах где-то в Витстене. Улыбаются так, как это могут делать только дети, убежденные, что ничего плохого с ними произойти не может.

– Ну, Харри, и чем же ты занимаешься в воскресный вечер?

– Ну… – Харри поймал себя на том, что пытается говорить так же, как и она, – низким грудным голосом, слегка растягивая слова. Нет, это ему ни к чему. Только не сейчас. Кашлянув, он постарался взять вполне нейтральный тон: – Тем же, чем занимается большинство людей.

– А именно?

– Смотрю видео.

Глава 3 Камера пыток

– Смотрел видео?

Сломанное офисное кресло протестующе затрещало, когда инспектор Халворсен, откинувшись на спинку, взглянул на превосходящего его по всем статьям коллегу. Старший инспектор Харри Холе даже был на девять лет старше. На юном простодушном лице Халворсена явно читалось недоверие.

– Ну да.

Подцепив большим и указательным пальцами складку кожи под налитым кровью глазом, Харри осторожно оттянул ее вниз. Мешок исчез.

– Все выходные?

– С субботнего утра до воскресного вечера.

– Значит, немного развлекся вечером в пятницу.

– Точно. – Вынув из кармана плаща синюю папку, Харри положил ее на свой стол, стоящий напротив стола Халворсена. – Читал выдержки из протоколов допросов.

Из другого кармана Харри извлек серый пакетик, на котором значилось: «Французский колониальный кофе». Кабинет, который делили они с Халворсеном, находился почти в самом конце коридора, в красной зоне на шестом этаже Полицейского управления в Грёнланне. Два месяца назад они вскладчину купили «Rancilio Silvia» – кофеварку для приготовления эспрессо. Отныне она называлась «Сильвией» и занимала почетное место на архивном ящике под заключенной в рамку фотографией девушки, с ногами забравшейся на письменный стол. Ее веснушчатое лицо отчаянно пыталось сохранить серьезное выражение, сквозь которое, однако, проглядывал смех. Сфотографирована она была на фоне такой же офисной стены, как и та, на которой висела карточка.

– Знаешь, что трое из четырех полицейских не могут без ошибок написать слово «неинтересный»? – спросил Харри, вешая плащ на плечики. – Либо они пропускают «е» между «т» и «р», либо…

– Интересно.

– А ты чем занимался в выходные?

– В пятницу сидел в машине у квартиры американского посла: какой-то псих анонимно сообщил по телефону, будто в автомобиль заложена бомба. Разумеется, ложная тревога. Но ты же знаешь, они теперь из кожи вон лезут, так что пришлось проторчать там весь вечер. В субботу снова пытался найти ту единственную, которая на всю жизнь. К концу воскресенья пришел к выводу, что такой не найти. Ну и что там на допросах говорят о личности грабителя? – Халворсен засыпал кофе в двойной бумажный фильтр.