Немезида (пер. Ю.Соколов)

Марлена качнула головой.

– Не знаю.

– Наверное, золотко, он обнаружил тебя еще на Роторе. Значит, вторжение чуждого разума он мог заметить, уже когда мы приближались к системе Немезиды. Как по-твоему?

– Нет, дядя Сивер, Мне кажется, он не догадывался о нас, пока мы не высадились на Эритро. Это привлекло его внимание – вот он и обнаружил Ротор.

– Возможно, ты права. Значит, потом он принялся экспериментировать с чужими умами – на Эритро такого еще не водилось. Впервые он встретил другой разум кроме своего. Сколько же ему лет, Марлена, как по-твоему?

– Не знаю, но мне кажется, что он живет уже очень долго… Быть может, столько, сколько сама планета.

– Возможно, И значит, сколько бы лет ему ни было, он впервые обнаружил рядом с собой столько интеллектов, не похожих на себя самого. Так, Марлена?

– Да.

– Значит, он принялся экспериментировать с чужими умами, а поскольку ничего не знал об их строении – повредил их. Вот и причина эритрийской лихоманки.

– Да, – с внезапной живостью откликнулась Марлена. – Правда, о лихоманке он ничего не сказал, но мне показалось, что причинами ее и были его первоначальные эксперименты.

– А когда он заметил, к чему привела его деятельность, то прекратил ее.

– Да, поэтому сейчас эритрийская лихоманка уже не наблюдается.

– Отсюда следует, что разум этот благожелательно настроен к людям, обладает этическими критериями, похожими на наши, и не желает вредить другим разумам.

– Да! – восторженно воскликнула Марлена. – В этом уж я уверена.

– Но что он представляет из себя? Это дух? Нечто нематериальное? Находящееся за пределами чувств?

– Не могу сказать, дядя Сивер, – вздохнула Марлена.

– Хорошо, – продолжал Генарр, – давай повторим, что он тебе говорил. Останови меня, если я ошибусь. Значит, он сообщил, что интеллект его обладает протяженностью, что разум его прост в каждой точке и сложен лишь в общем и что он не хрупок. Так?

– Так.

– Но единственными живыми созданиями, обнаруженными людьми на Эритро, являются прокариоты, крошечные клетки, подобные бактериям. Возможно ли, чтобы отдельные крохотные клетки сложились в единый организм величиной с целый мир? Такой интеллект поистине можно назвать протяженным, простым в каждой точке и сложным в их единении. И он не будет хрупким, ведь если уничтожить даже большие его части, весь общемировой организм не претерпит никаких изменений.

Марлена взглянула на Генарра.

– Значит, я разговаривала с микробами?

– Я еще не уверен, Марлена. Пока это только гипотеза, но она прекрасно со всем согласуется, все объясняет – лучшей я не могу придумать. Кстати, Марлена, если выбрать любую из сотни миллиардов клеток твоего мозга – она окажется такой же маленькой. Дело в том, что ты – целый организм, а твой мозг – отдельная колония клеток. Так велика ли разница между тобой и другим организмом, клетки мозга которого рассеяны… с помощью каких-нибудь радиоволн?

– Ну, не знаю, – задумчиво пробормотала Марлена.

– Давай обдумаем еще один важный вопрос. Что ему от тебя нужно?

Марлена удивилась.

– Дядя Сивер, он же может разговаривать со мной, передавать мне свои мысли.

– Ты хочешь сказать, что ему нужен собеседник? И значит, как только мы, люди, здесь оказались, он почувствовал свое одиночество?

– Не знаю.

– И ничего не можешь предположить?

– Нет.

– Он же мог погубить всех нас, – вслух размышлял Генарр. – Он же способен сделать это, если мы наскучим ему или чем-нибудь раздосадуем.

– Нет, дядя Сивер!

– Но меня-то он приголубил – едва я попытался помешать тебе общаться с мозгом планеты. И не одного: так было и с Д'Обиссон, твоей матерью и часовым.

– Да, но ведь от этого не осталось никаких последствий – он просто не позволил вам помешать мне.

– И все это затем, чтобы ты выходила на поверхность планеты, чтобы было с кем поговорить… Не слишком основательные причины.

– Быть может, истинных причин мы просто не в силах понять, – сказала Марлена. – Быть может, его разум настолько отличается от нашего, что мы просто не поймем объяснений.

– Но если он может с тобой говорить, значит, не слишком отличается. Он ведь воспринимает твои мысли и передает тебе собственные. Так вы общаетесь?

– Да.

– И он понимает тебя настолько, что говорит голосом Ауринела и принимает его облик – чтобы доставить тебе удовольствие.

Нагнув голову, Марлена изучала пол перед собою.

Генарр мягко сказал:

– Значит, если он понимает тебя, то и мы способны понять его, ну а раз так – следует выяснить, чего он от тебя хочет? Это очень важно – кто может знать, что он там замыслил? И кроме тебя, этого никто не сумеет сделать.

Марлена поежилась.

– Я не знаю, как этого добиться, дядя Сивер.

– Делай все, как и прежде. Разум этот дружески настроен к тебе, возможно, он сам и даст необходимые объяснения.

Подняв голову, Марлена внимательно посмотрела на Генарра и проговорила:

– Дядя Сивер, вы испуганы.

– Конечно. Ведь мы имеем дело с разумом, возможности которого намного превосходят наши собственные. Он же способен – если мы не устроим его, – непринужденно разделаться со всеми нами.

– Я не об этом, дядя Сивер, Вы боитесь за меня.

Генарр помедлил.