Немийцы

Я их запоминала, когда-нибудь тоже подколю, когда они влюбятся. А пока что начинала медленно краснеть, сильнее и сильнее ощущала всполохи огня на щеках и лбу.

— Может кого-то ждем!? — добавил еще грамм сарказма Паша, и я не выдержала — вытащила подушку с целью убить брата. Прям во цвете лет убить его здесь при свидетелях.

Мимо!

Брат увернулся от подушки, подскочил и бросился вправо на небольшое пустое пространство. А на стене висел телевизор.

Меня позорно уличили в любви. Гады! Поднялась со всего размаху закинула подушку, Пашок со своими излюбленными улыбочками ловко пригнулся, и орудие мести скользнуло поверху над его головой. Прямо в телевизор, который сразу же покачнулся, опасно задребезжал.

Я приостановилась, пока дребезжание затихало, благо подушка мягкая, а крепление на стене оказалось прочным.

— Это ты виноват! — показала пальцем на брата.

— Естественно, — раскинул руки демонстративно тот. — Я помню, мужики во всем виноваты!

Подняла подушку, прогоняя легкое покраснение с щек. На столе забыла цветочки брата лежали, поэтому пошла их ставить в вазу.

Дверь повторно открылась или в третий раз за сегодня.

— Хе-хей! С выздоровлением неудачница! — расслышала. Санек вернул свое красноречие, но сегодня оно не раздражало, как в прежние времена, ведь оно не имело цели унизить, скорее поднять настроение. — Иди обнимать будем! — улыбаясь предложил Польски.

А чем Польски (чёрт) не шутит? Предлагал более теплые отношения, можно попробовать? К тому же, некая симпатия и благодарность заняла место прежней неприязни к парню. А Виталика, всегда уважала. Пришлось бросать цветочки Паши и позволять себя обнимать.

— Спасибо, Санек, — удалось выжать из себя. Наслышана кто вел основное расследование — Капрал разведывательной службы.

Виталик всучил очередной букет, позволив себя тоже поцеловать в щеку. Язык не поворачивался спросить, где Дима? Эти двое пришли, а его не было. Вместо этого пошла вновь ставить цветы в вазу, пока наливала воду из-под крана, наклонив немного сосуд, уловила движение сбоку. Саша вышла в коридор, может в дамскую комнату, не знаю зачем.

Ой! Я поспешила выключить воду, а то она переливалась за бортики вазы.

Где Дима!? Хотелось прокричать, но что-то настойчиво не давало это сделать? Стеснение?! Я и стеснение, где оно раньше было?

— Телефон!? — Алиса обратила внимание на себя, подняв мой беленький агрегат.

Взяла трубку и отошла к окну, с восемнадцатого этажа открывался вид на город Арзонт. Далеко-далеко виднелась корпорация Хаски, одно из самых высотных зданий. А внизу под окнами больницы виднелась парковка, я бегло осмотрела машины и дороги поблизости. Ретз сверкал с буквой Х на капоте, а хозяин его где?

— Привет, — ответила на телефонный звонок в это время. Волчица была радостная, судя по голосу и малость запыханная, будто бегала только что. — Куда спешишь?

— У вас… лифт сломался, пешком ковыляем, — выдохнула резко подружка. — Подохнуть мечтаем с девочками. Я прихватила с нами Колдуна и Беатриче…

— Здорово! — искренне удивилась услышанному.

Смотрела на ретс с высоты, только при виде его машины, сердце уже наизнос работало. Совершенно точно когда-нибудь оно от любви остановится, подумает-подумает и скажет:

«Я износилось, слишком часто билось рядом с Дмитрием Сергеевичем». И мою смерть занесут в какую-нибудь книгу, как самый нелепый случай.

Как вспомню его лицо вблизи… когда наклонялся ко мне, так и хотелось ущипнуть его милую моську, потрепать за щечки с его ямочками. У него такая слюнтяйская морда. Как я могла повестись на эту смазливую морду!? Жизнь не справедлива!

Я очень… хочу…чтобы он обнял меня.

Услышала, как дверь скрипнула за спиной, обернулась и суть разговора уплыла в омуте, в голубом омуте его глаз. Какие же у него голубенькие-голубенькие, а реснички как у девочки, а губы эти уточкой. Противозаконно иметь такие губы, это у девочек должны быть губы полные, мягкие.

— Ладно, Волчица, отбой, — тихо шепнула в трубку, сделав предварительно ладошку лодочкой, чтобы подруга слышала, а остальные — нет.

— Стой! — заорала та громко. — Палата какая?

— Тридцать пять. Только я занята! — шепнула и сбросила трубку, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов, платье колокольчиком взвилось, пришлось его с запозданием прикрывать. Вроде невысоко задралось.

— Пойдем-ка мы прогуляемся…Я видел здесь кафетерий, предлагаю посидеть! — нашелся наш Паша с ответом.

А я никого и не видела кроме Димы, по лицу понять не могла, что он чувствовал и о чем думал.

Ирина подошла и крепко обняла:

— Мне пора, Анют, выздоравливай. Сегодня Леха обещал пораньше приехать, а у меня ужин не приготовлен!

Остальные вставали со своих мест и готовились к уходу.

— Где бы записать, у моей семьи появилось чувство такта, — в спину братцу я все-таки сказала насмешливо, он выходил последним.

Не нравились мне глаза Димы вдруг стало очевидным. Поэтому пока рассматривала его общий внешний вид: черные, спортивные штаны и футболка такая же с белыми цифрами огромными во всю грудь, на ногах — кеды белые. На шее поблескивала подвеска.