Немилосердная

Алексия положила себе в тарелку фруктового мусса, сливового пудинга и заварного крема. Обсудив с мужем кое-какие домашние дела, она рассказала ему о своем недавнем расследовании.

— Как ты могла!

— Очень даже могла. А теперь мне нужна карета. Я должна навестить мадам Лефу, а потом поехать в БРП за документами, которые пообещал мне профессор Лайалл.

Лорд Маккон бросил на своего бету уничижительный взгляд. Профессор пожал плечами, словно говоря: «Вы сами на ней женились».

— Алексия, — издал протяжный рык лорд Маккон, — ты же знаешь, мне неприятно, что снова всплыл именно этот случай. Мне бы не хотелось, чтобы ты мутила воду вокруг инцидента, который окончательно и бесповоротно улажен.

Леди Маккон, прекрасно понимая, что муж рычит не от злости, а вследствие огорчения, положила вилку и накрыла его ладонь своей.

— Но ты должен понимать, что, если связь есть, необходимо найти ее, используя все доступные источники. Я обещаю полностью сосредоточиться на значимых деталях и не отвлекаться на удовлетворение личного любопытства.

Лорд Маккон вздохнул. Леди Маккон понизила голос, хоть и полностью осознавала, что окружена сверхъестественными созданиями, слух которых позволяет разобрать каждое ее слово:

— Я знаю, любимый, что это болезненная для тебя история, но если мы хотим докопаться до истины, ты должен понять: связь действительно может быть.

Он кивнул.

— Только, сердечко мое, будь осторожна, ладно? Боюсь, ты лезешь туда, куда лучше бы не соваться.

Профессор Лайалл перестал шуршать газетой, казалось, выражая по этому поводу полное и безоговорочное согласие со своим альфой. Алексия кивнула, выпустила руку мужа, подняла взгляд и посмотрела на сидевшего по другую сторону стола Биффи.

— Биффи, не согласитесь ли вы сопровождать меня сегодня вечером? Общество более маневренного, чем я сама, лица пойдет на пользу делу.

— Конечно, миледи, буду рад. Какой головной убор мне следует надеть?

— Обычный городской котелок вполне подойдет, мы не будем появляться в обществе.

Лицо Биффи слегка вытянулось.

— Очень хорошо, миледи. Должен ли я оставить трапезу?

— Нет-нет, пожалуйста, доешьте. Нельзя упускать еду, гоняясь за информацией, первое куда существеннее второго, что бы там ни считал лорд Акелдама.

Биффи чуть улыбнулся и продолжил уминать мясо с кровью и яичницу.

* * *

Мадам Женевьева Лефу была женщиной стильной и знающей. И хотя многое в ней — и костюмы, и манеры, и познания (исключительно научные, как практические, так и теоретические) — считалось традиционно мужским, леди Маккон никоим образом не относилась к черствым людям, которые могли осуждать подругу за подобную эксцентричность.

Определенная близость, возникавшая несколько раз между двумя женщинами, оставили Алексию с ощущением, что она нравится мадам Лефу, а мадам Лефу нравится ей. Собственно, больше ничего об их отношениях сказать было нельзя — например, взаимное доверие до сих пор оставалось под вопросом. При этом их дружба в корне отличалась от той, что связывала Алексию, к примеру, с Айви Танстелл — обсуждать новинки моды или светские сплетни им с Женевьевой никогда не доводилось. И даже отвечая на прямой вопрос о темах бесед с французской изобретательницей, леди Маккон могла бы сказать лишь, что точно не помнит, о чем они обычно разговаривают, но в любом случае у нее всегда остается ощущение интеллектуального напряжения и смутной усталости — примерно как после посещения музея.

Придя в «Шапю де Попю», Алексия и Биффи увидели, что за прилавком магазинчика стоит новая продавщица, хорошенькая и молоденькая. Продавщицы у мадам Лефу всегда бывали хорошенькими и молоденькими. Конкретно эта, похоже, переволновалась от прибытия величественной леди Маккон и явно испытала облегчение, когда ее работодательница, элегантная и изысканная, одетая в серый фрак и цилиндр, появилась, чтобы позаботиться о столь авантажной персоне.

— Моя дорогая леди Маккон!

— Мадам Лефу, здравствуйте!

Француженка схватила Алексию за руки и поцеловала сперва в одну щеку, а потом в другую, причем ее губы действительно коснулись кожи, а не чмокнули воздух, как это заведено между светскими дамами. Эти поцелуи не являлись также и данью моде. Нет, для мадам Лефу подобное приветствие было таким же естественным, как рукопожатия для американских дельцов. Ее манеры отличались ласковостью, она искренне улыбалась, и на щеках появились ямочки.

— Какая неожиданная радость! Но вы уверены, что в вашем положении следует появляться на публике?

— Женевьева, дорогая моя, вы так долго отсутствовали, что мне стало казаться, вы никогда сюда не вернетесь. Что же тогда делать жительницам Лондона, если им понадобятся новые шляпки?

Мадам Лефу ответила на слова Алексии, которые были одновременно и комплиментом, и упреком, склонив темноволосую головку.