Немилосердная

Алексия как могла быстро заковыляла от ворот. Она успела в самый последний момент: створки распахнулись, с грохотом ударившись о стены так, что щепки полетели, и остались висеть на перекосившихся петлях. И из ворот на кончиках щупалец вышел гигантский осьминог. Казалось, он плыл на облаке пара, вырывавшегося из-под днища и окутывавшего металлические конечности. Высоты складского входа не хватило, чтобы выпустить такую громадину, но это не стало помехой — она просто снесла верхушкой кусок крыши. Падала и раскалывалась черепица, пыль вздымалась к небу, а пар летел книзу, когда самое большое автоматическое головоногое создание в мире двинулось по лондонской улице.

— Полагаю, это и есть октомат. Вижу, Женевьева несколько промахнулась с размерами, — проговорила Алексия, ни к кому конкретно не обращаясь.

Октомат не обратил внимания на Алексию, мелкое кругленькое существо в глубокой тьме, но заметил ее карету. Он поднял одно щупальце и тщательно прицелился. Из кончика щупальца вырвался огненный сноп. Старательно отобранные (скорее за внешний вид и способность существовать рядом с оборотнями, чем за храбрость) лошади запаниковали вместе с кучером (отобранным в точности по тому же принципу). Втроем они стремительно стартовали с места, карета отчаянно накренилась, сворачивая за угол, и исчезла в ночи, волоча за собой весело развевающиеся ленты.

— Погодите! — воскликнула леди Маккон. — Вернитесь! — Но ее экипажа уже и след простыл. — Тьфу ты! И как теперь быть?

Октомат, не озаботившись ни криком Алексии, ни ее затруднительным положением, устремился по улице вслед за каретой. Леди Маккон подняла парасоль и потянула нужный лист лотоса на рукоятке, включая излучатель прерывающего магнитного поля, но тот не возымел на удаляющуюся махину никакого действия, даже будучи направленным непосредственно на нее. Видимо, мадам Лефу либо тоже имела доступ к вампирским дикобразьим технологиям, либо защитила свое детище от оружия Алексии каким-нибудь специальным заслоном. Леди Маккон это не удивило; в конце концов, француженка скудоумием не отличалась и не стала бы создавать аппарат, который можно легко вывести из строя при помощи другого ее изобретения. Особенно зная, что в деле замешана Алексия, вполне способная ее вычислить.

Леди Маккон переключилась на Этель, вскинула револьвер и выстрелила. Пули отскакивали металла октомата, не причиняя вреда. Правда, оставались вмятины, но этой громадине они были как слону дробина.

Походка двигавшегося по улице будто на пуантах октомата не отличалась величественностью — видимо, мадам Лефу недомудрила с балансом щупалец. От октоматовой поступи дребезжали окна, а еще его периодически заносило в сторону, в результате чего не могли не пострадать стены домов. Сворачивая за угол, октомат врезался в один из угольных фонарей, опрокинув его на соломенную крышу какого-то склада. Склад почти сразу загорелся, и пожар начал быстро распространяться. Стало ясно, что перед пламенем не устоят даже здания «Пантехникона», несмотря на их металлические крыши.

Алексия растерялась. Ее парасоль, при всех его особых возможностях, не мог бороться с огнем. Учитывая свое интересное положение, леди Маккон решила, что лучшим выходом будет бесславное отступление в безопасное место. В конце концов, у нее хватало практичности понять, что исправить ситуацию она бессильна. Оставалось только двигаться на юг, к реке.

Пока леди Маккон хромала в заданном направлении, в ее голове кружился вихрь вопросов. Зачем мадам Лефу построила такую страхолюдину? В общем и целом, француженка была дамой утонченной — как в жизни, так и в творчестве. И почему она двинула свое создание на север, а не к Букингемскому дворцу? В полнолуние королева Виктория никогда не покидала его безопасных пределов — эта ночь была слишком буйной для ее уравновешенного нрава. Если мадам Лефу нацелилась на ее величество, то они с октоматом движутся в неверном направлении. «Я что-то явно упускаю, — нахмурившись, думала Алексия. — Что-то, что Женевьева то ли сказала, то ли не сказала. Или то, что сказала либо не сказала былая Лефу. Или…»

Леди Маккон остановилась как вкопанная на полном ходу и хлопнула себя по лбу тыльной стороной ладони. По счастью, той, в которой она держала Этель. Будь это рука с парасолем, ей грозили бы травмы разной степени тяжести.

— Ну конечно! Как же можно быть такой дурищей! Ей нужна другая королева.

И она снова зашагала, а ее мозг работал теперь на манер стального капкана неподпружиненной разновидности, то есть не слишком чувствительного. Алексия вообще была не из тех, кто мог делать много дел сразу, а сейчас уж и подавно, но даже не сомневалась, что осилит одновременно такие вещи, как хождение и размышление.