Немир-3

Ты наверняка ждешь не дождешься от меня описания моего "жениха". Что ж, здесь все гораздо сложнее, чем я вначале себе предполагала. Он - хороший. Нет, ты не фыркай. Выслушай! Он - ненавязчивый и заботливый, обстоятельный и легкий, властный и невластолюбивый, жесткий и не жестокий, серьезный и веселый. Ага, ну хорош смеяться - здесь нет причин для смеха. Ну, не смейся ты надо мной! Я сама не все понимаю, но именно так я его чувствую. Ты спрашиваешь меня, зачем я пытаюсь его понять и прочувствовать? Хороший вопрос, но у меня нет на него вразумительного ответа. Я ведь приехала сюда с твердой уверенностью выстроить здесь нашу жизнь таким образом, чтобы как можно меньше пересекаться с Найтом. Но, у меня не получается его игнорировать. И, если вначале я еще пыталась проанализировать то, каким образом ему удается ломать, воздвигнутую мной, стену отчуждения и показного равнодушия, то теперь я просто смирилась с тем, что от нее не осталось и следа.

Вот здесь я с тобой полностью согласна - сама себе удивляюсь...

Первые два дня пребывания в доме Найта, я распоряжалась накрывать на стол в нашей гостиной. Мы вчетвером с Эленой и детьми, кушали невероятно вкусные и простые блюда, при этом расхваливали вслух кухарку, и грозились переманить ее к себе во Дворец. На третий день, Хард подошел ко мне, и сообщил заговорщицким тоном: "Мама, мне сын кухарки сказал, что Найт ничего не ест с тех пор, как мы сюда приехали". Я про себя подумала, что это обычный детский вздор, но... что-то мне подсказало, что в каждой шутке должна быть доля шутки... и попросила Элену аккуратно разузнать подробности, полученной моим сыном, информации. Донесение моей служанки имело примерно следующее содержание: "Госпожа, все домочадцы думают, что он не ест из-за Вас, точнее из-за того, что Вы отказываетесь делить с ним его столовую". Я еще подумала про себя "хорошо, что не его спальню, уже легче", но вслух потребовала разыскать негодника, и привести его к нам на этаж. Он зашел в гостиную, спокойно кивнул мне с ничего не выражающим выражением лица, и принял выжидательную позу, мол, "чего тебе надобно, старче?". Я... растерялась. Мне казалось, что мужчина, отказывающийся от завтрака-обеда-ужина должен смотреть на причину этого воздержания как-то... благолепно, что ли. Я вдруг ощетинилась на него ни с того ни с сего:

-Найт, Вы что, хотите в одно прекрасное утро найти меня с перерезанным горлом?

В ответ - немного расширенные глаза, и раздувающиеся от негодования ноздри, мол, "ты что, головой ударилась?" и... все... и никаких тебе жестов, никаких тебе требований объяснений довольно нелепого (сама знаю) обвинения.

-Если нет, то прекратите голодать, потому что Ваша прислуга винит в этом меня, а они относятся к вам с таким обожанием, что среди них обязательно найдется тот, кто захочет убить за это без вины виноватую.

Про "обожание" я опять-таки узнала от Элены: "Они его боготворят. Он для них - что отец родной. Все они - бывшие рабы, и, только благодаря ему, стали вольными гражданами".

Найт серьезно качает головой "нет".

-Нет - не убьют, или нет - не прекращу голодовку?

Два кивка (соответственно двум частям моего вопроса). Сдаюсь:

-Скоро время обеда - распорядитесь, пожалуйста, накрыть в столовой еще на четыре персоны.

Спокойный (безрадостный? не торжествующий?) наклон головы, вопросительный взгляд "я свободен?", и, на мое: "да, это все", Найт разворачивается, и медленно выходит своей слегка прихрамывающей походкой.

И это, дорогой мой дневник, только начало "падения великой Аринской стены"...

Обед... Моя Кира требует перенести ее стул и столовые приборы к месту слева от Найта. Я благоразумно промолчала. Затем моя Кира (моя Кира?!) спокойно терпела, пока Найт кормил ее с ложечки (да она же и мне не позволяет с собой подобное непотребство!). Когда тарелка наполовину опустела, моя Кира возбужденно (моя меланхоличная дочь - возбужденно?) спросила у моего "жениха": "Найт, а когда будет сюрприз?", на что тот ей ответил, показывая на тарелку, мол, вот когда все съешь, тогда и будет, а до этого - никак не получится. Моя Кира (моя Кира? я чуть со стула не упала, потому что заставить мою дочь полностью съесть содержимое тарелки не удается никому) съела все до последней крошки, и потребовала обещанный сюрприз. Я решила-таки вмешаться:

-Доченька, потерпи, пока Найт сам пообедает.

Мой "жених" бегом заглатывает пирожок, кивает Харду (который тут же срывается на этот кивок со своего места), берет на руки мою дочь (мою недотрогу дочь?), и выходит с моими детьми из столовой. Я тупо поворачиваю голову к Элене, и говорю ей на Священном (ее родном) языке:

-Я что-то пропустила?

Моя служанка дарит мне неловкую улыбку, и объясняет:

-Госпожа, они... подружились. Найт все эти дни проводил с ними очень много времени, но для Ваших тревог нет причин, потому что все это происходило под моим присмотром.

Я встаю, беру в руки чистую тарелку, накладываю на нее пирожки, и прошу Элену проводить меня туда, куда мог отправиться Найт с моими детьми.

Они стоят в саду под навесом, и Кира, не прекращая, тараторит: