НеМир

-Я сам не понимаю, Вилен. Но она там тогда открыла глаза... Я посмотрел ей в глаза, и понял с необъяснимой уверенностью, что должен сделать все, чтобы не дать ей умереть... Ее взгляд... ее глаза так кричали... И все это на фоне фактически разорванного в клочья тела. Она выглядела как поломанная кукла, которую зачем-то облили кровью. Я уже тогда понял, что вижу труп, но потом она открыла глаза... Какого черта со мной творится?

Кто-то из них подходит ко мне и берет меня за руку. Осязание, привет, ты в списке. Голос Вилена остается все там же, следовательно, я осязаю руку Рэда.

-Ладно, с твоей патологией разберемся потом. У меня есть план. Я нахожу в Далеком какую-то глухо-немую дурочку. Когда Она умрет, мы заменим ее. То есть, все будут воспевать чудесное исцеление, твой рейтинг поднимется, хотя выше некуда, дурочку вернем на место при первом же удобном случае. С Медиком я проведу личную беседу, чтобы он унес это с собой в могилу, или помогу ему туда попасть... В общем, дальше будем действовать по обстоятельствам.

-Она не умрет, поэтому подмена не потребуется!!! - рявкнул Избранный.

Вилен же говорит тихо, успокаивая каждым словом:

- Рэд, я не хочу, чтобы это случилась. Пусть себе живет, сколько ей влезет - я буду только рад, если мне не придется воплощать этот план в жизнь. Да на фига мне эти трудности, а? Но должен же у нас быть вариант Б... Ладно, я пошел. Кстати, кроме нас и Медика, ее никто не увидит до того как... Я об этом позабочусь. Пока.

Итак, мы с Рэдом остаемся одни.

Я не слышу ни его дыхания, ни его движений. Его рука не сдвинулась ни на миллиметр... Мне надо подумать... но волна ощущения невесомости затягивает меня в водоворот бессознательного состояния...

Глава 2. Мира.

Меня реально достали вопросы. Еще больше меня достал один и тот же ответ - "не знаю".

Кто эта девочка? Откуда она родом? Почему все мои мысли сконцентрированы только на одном - она должна жить? Зачем мне это нужно?

Мой брат прав - я рискую. Но даже мысль о том, чтобы отказаться от борьбы за ее жизнь, приводит меня в... пустоту. Хотя, ну и что из этого? Я же нахожусь в ней вот уже десять лет, с момента Разморозки. Прибавим к этому пятьсот лет Состояния. И получается, не много ни мало, пятьсот десять лет.

Пустота...

Какой идиот сказал когда-то, что пустота звенит?

Да ничего подобного - она обволакивает, она постоянно показывает, что где-то есть наполненность.

Это был мой выбор. Никаких НО... Я не знаю никаких человеческих эмоций, я давно забыл их вкус. Страх и умиротворенность, горе и радость, сопереживание и сочувствие, и так далее и тому подобное... Ничего... Пустота...

Я очень хорошо помню, когда впервые ощутил Пустоту... Ее и больше ничего. Я тогда сказал себе: "Окей, теперь мне плевать на все и на всех.- И сразу поправил сам себя, - Точнее, я даже не хочу плевать - мне все равно все и вся".

Мой брат - единственное исключение из этого правила. Хоть я и не могу дать определение своим чувствам по отношению к нему... Не могу, потому что их нет. Но я ощущаю с ним свою связь на сознательном и бессознательном уровнях.

И еще - это наша с ним тайна - он является для меня моим эмоциональным аппаратом.

Ну, у глухих же, в Наше время, были слуховые аппараты. Вот так мы с Виленом и подобрали определение для его, дополняющей мою ущербность, функции. Он говорит мне (но только в том случае, когда я его об этом спрашиваю, так как давно уже выбил из него самостоятельность в этом вопросе), что должен чувствовать нормальный человек в той или иной ситуации.

Мне на долю секунды показалось, что я не ощущаю пульс девочки. На эту же долю секунды мое сердце пропускает один удар.

"Что за фигня?", - это я уже не думаю, а вслух спрашиваю сам у себя. И сердце начинает колотиться у меня в груди, как больная птица в клетке.

Я только что почувствовал... Что?... Что это было?... Беспокойство?

"Что за... ?", - я резко отхожу от кровати, еще раз смотрю на девочку, и понимаю, что делаю ОГРОМНУЮ НЕПРОСТИТЕЛЬНУЮ ГЛУПОСТЬ...

Нет, я совершаю в данный момент преступление...

Скальпель уже у меня в руке. Я провожу им по еле - видному белому шраму на предплечье, и пальцами вытаскиваю у себя из-под кожи тонкую круглую пластинку. Быстро разламываю ее пополам.

Теперь остается только ждать...

Мирослава сказала тогда, во время нашей встречи, что сделать это я могу только в случае КАТАСТРОФЫ. То, как она сказала это, подразумевало не возможную смерть - мою, моего брата и уж, тем более, не этой девочки. То, как она сказала это, подразумевало... ну... катастрофу... по-другому не скажешь.

Вот так, теперь меня, наверное, уничтожат. Только, почему меня это не трогает? Ах да, потому что меня вообще ничего не может тронуть...

Мирослава... Я очень смутно помню ее образ.