Немка

Был солнечный теплый день. Я сидела во дворе на берёзовом чурбане, сушила волосы после мытья и вычёсывала частым роговым гребешком вшей, от которых в те годы вряд ли кто мог избавиться. Вши падали на кусок газеты и потом выбрасывались в огонь. Вдруг появилась передо мной наша учётчица Галина Шкурко. Это было так неожиданно, что я испугалась. Она же восторгалась моими волосами, сказала, что они блестят на солнце как шелк. Я ответила ей в шутку, что на вшей это не производит никакого впечатления. Внезапно она заявила, чтоб я с ней пошла «Куда? У меня сегодня выходной, я завтра приду на роботу». Она же настаивала, чтоб я собралась по-быстрому, что я поеду в Кулунду. На мой вопрос, что мне делать в Кулунде, она ответила, что я буду сопровождать зерно для сдачи его государству. Я не могла понять, что все это значит. Она объяснила, что нашему колхозу выделили две грузовые автомашины, чтобы как можно быстрее вывезти зерно для фронта. Она еще сказала, что Дуня Бут и Яшка Соляник уже несколько дней там, и я тоже останусь там дней на пять. Я буду помогать разгружать машины. Собственно, мне ведь нельзя ехать в Кулунду, потому что я немка. Железнодорожная станция Кулунда, где производится прием зерна со всего Алтайского края и откуда оно развозится по всем направлениям, расположена в 120 км. от Степного Кучука. А мы, немцы, не имели права выехать из села даже на 5 км. без разрешения комендатуры. Но Галя заявила, что тов. Кондрик все с комендатурой согласует. Я поинтересовалась, что я буду кушать и где спать. Моя мать стояла рядом и с недоумением смотрела на нас, так как кроме слова Кулунда ничего не поняла. Я объяснила ситуацию и спросила, есть ли у нас что-нибудь с собой взять. Она покачала головой. Галя объяснила, что Дуня и Яшка квартируют у какой-то женщины по договоренности с колхозом, что они там якобы и кушают. Галя поторопила меня, потому что груженая машина уже ждала. Мама упаковала мне что-то из теплых вещей, а также едва съедобную лепешку и бутылку молока. Кроме того, она сорвала с куста четыре совершенно зелёных помидора. Со слезами на глазах она передала мне узел. На прощание она только смотрела на меня с дрожащими губами. По дороге к колхозному двору Галя еще раз объяснила, что я назначена как сопровождающая, т. е. для охраны зерна, что меня весьма озадачило. Водитель сидел один в кабине, никто не сказал, где мне занять место, я и взобралась в кузов, до краев наполненный первоклассной пшеницей. Прежде всего, я повязала платок на чисто вымытые и ветром растрепанные длинные волосы. Ноги я зарыла в пшеницу, достала зимнюю куртку из узла и накрыла плечи. Мне было тепло и даже как-то уютно. По ухабистой грунтовой дороге грузовик наш поднимал непроглядные клубы пыли, тянувшиеся далеко за нами.