Немногие для вечности живут… (сборник)

С розовой пеной усталости у мягких губ
Яростно волны зеленые роет бык,
Фыркает, гребли не любит – женолюб,
Ноша хребту непривычна, и труд велик.

Изредка выскочит дельфина колесо

Да повстречается морской колючий еж,
Нежные руки Европы, – берите всё,
Где ты для выи желанней ярмо найдешь?

Горько внимает Европа могучий плеск,

Тучное море кругом закипает в ключ,
Видно, страшит ее вод маслянистый блеск,
И соскользнуть бы хотелось с шершавых круч.

О, сколько раз ей милее уключин скрип,

Лоном широкая палуба, гурт овец
И за высокой кормою мельканье рыб, –
С нею безвесельный дальше плывет гребец.

1922

«Холодок щекочет темя…»

Холодок щекочет темя,
И нельзя признаться вдруг, –
И меня срезает время,
Как скосило твой каблук.

Жизнь себя перемогает,

Понемногу тает звук,
Всё чего-то не хватает,
Что-то вспомнить недосуг.

А ведь раньше лучше было,

И пожалуй, не сравнишь,
Как ты прежде шелестила,
Кровь, как нынче шелестишь.

Видно, даром не проходит

Шевеленье этих губ,
И вершина колобродит,
Обреченная на сруб.

1922

«Как растет хлебов опара…»

Как растет хлебов опара,
Поначалу хороша,
И беснуется от жару
Домовитая душа.

Словно хлебные Софии

С херувимского стола
Круглым жаром налитые
Поднимают купола.

Чтобы силой, или лаской

Чудный выманить припек,
Время – царственный подпасок –
Ловит слово-колобок.

И свое находит место

Черствый пасынок веков –
Усыхающий довесок
Прежде вынутых хлебов.

1922

«Я не знаю, с каких пор…»

Я не знаю, с каких пор
Эта песенка началась –
Не по ней ли шуршит вор,
Комариный звенит князь?

Я хотел бы ни о чем

Еще раз поговорить,
Прошуршать спичкой, плечом
Растолкать ночь – разбудить.

Раскидать бы за стогом стог,

Шапку воздуха, что томит;
Распороть, разорвать мешок,
В котором тмин зашит.

Чтобы розовой крови связь,

Этих сухоньких трав звон,
Уворованная нашлась
Через век, сеновал, сон.

1922

«Я по лесенке приставной…»

Я по лесенке приставной
Лез на всклоченный сеновал, –
Я дышал звезд млечных трухой,
Колтуном пространства дышал.

И подумал: зачем будить

Удлиненных звучаний рой,
В этой вечной склоке ловить
Эолийский чудесный строй?

Звезд в ковше Медведицы семь,

Добрых чувств на земле пять,
Набухает, звенит темь
И растет и звенит опять.

Распряженный огромный воз

Поперек вселенной торчит.
Сеновала древний хаос
Защекочет, запорошит…

Не своей чешуей шуршим,

Против шерсти мира поем.
Лиру строим, словно спешим
Обрасти косматым руном.

Из гнезда упавших щеглов

Косари приносят назад, –
Из горящих вырвусь рядов
И вернусь в родной звукоряд.

Чтобы розовой крови связь

И травы сухорукий звон
Распростились: одна скрепясь,
А другая – в заумный сон.

1922

«Ветер нам утешенье принес…»