Немногие для вечности живут… (сборник)

Флейты греческой тэта и йота –
Словно ей не хватало молвы, –
Неизваянная, без отчета,
Зрела, маялась, шла через рвы…

И ее невозможно покинуть,

Стиснув зубы, ее не унять,
И в слова языком не продвинуть,
И губами ее не размять…

А флейтист не узнает покоя:

Ему кажется, что он один,
Что когда-то он море родное
Из сиреневых вылепил глин…

Звонким шопотом честолюбивых,

Вспоминающих шопотом губ
Он торопится быть бережливым,
Емлет звуки – опрятен и скуп.

Вслед за ним мы его не повторим,

Комья глины в ладонях моря,
И когда я наполнился морем –
Мором стала мне мера моя…

И свои-то мне губы не любы –

И убийство на том же корню –
И невольно на убыль, на убыль
Равноденствие флейты клоню.

7 апреля 1937

«Как по улицам Киева-Вия…»

Как по улицам Киева-Вия
Ищет мужа не знаю чья жинка,
И на щеки ее восковые
Ни одна не скатилась слезинка.

Не гадают цыганочки кралям,

Не играют в Купеческом скрипки,
На Крещатике лошади пали,
Пахнут смертью господские Липки.

Уходили с последним трамваем

Прямо за город красноармейцы,
И шинель прокричала сырая:
«Мы вернемся еще – разумейте…»

Апрель 1937

«Я к губам подношу эту зелень…»

Я к губам подношу эту зелень –
Эту клейкую клятву листов,
Эту клятвопреступную землю:
Мать подснежников, кленов, дубков.

Погляди, как я крепну и слепну,

Подчиняясь смиренным корням,
И не слишком ли великолепно
От гремучего парка глазам?

А квакуши, как шарики ртути,

Голосами сцепляются в шар,
И становятся ветками прутья
И молочною выдумкой пар.

30 апреля 1937

«Клейкой клятвой липнут почки…»

Клейкой клятвой липнут почки,
Вот звезда скатилась –
Это мать сказала дочке,
Чтоб не торопилась.

– Подожди, – шепнула внятно

Неба половина,
И ответил шелест скатный:
– Мне бы только сына…

Стану я совсем другою

Жизнью величаться.
Будет зыбка под ногою
Легкою качаться.

Будет муж, прямой и дикий,

Кротким и послушным,
Без него, как в черной книге,
Страшно в мире душном…

Подмигнув, на полуслове

Запнулась зарница.
Старший брат нахмурил брови.
Жалится сестрица.

Ветер бархатный, крыластый

Дует в дудку тоже, –
Чтобы мальчик был лобастый,
На двоих похожий.

Спросит гром своих знакомых:

– Вы, грома, видали,
Чтобы липу до черемух
Замуж выдавали?

Да из свежих одиночеств

Леса – крики пташьи:
Свахи-птицы свищут почесть
Льстивую Наташе.

И к губам такие липнут

Клятвы, что, по чести,
В конском топоте погибнуть
Мчатся очи вместе.

Все ее торопят часто:

– Ясная Наташа,
Выходи, за наше счастье,
За здоровье наше!

2 мая 1937

«На меня нацелилась груша да черемуха…»