Немногие для вечности живут…

«Природа – тот же Рим и отразилась в нем…»

Природа – тот же Рим и отразилась в нем.
Мы видим образы его гражданской мощи
В прозрачном воздухе, как в цирке голубом,
На форуме полей и в колоннаде рощи.

Природа – тот же Рим, и, кажется, опять

Нам незачем богов напрасно беспокоить –
Есть внутренности жертв, чтоб о войне гадать,
Рабы, чтобы молчать, и камни, чтобы строить!

1914

«Пусть имена цветущих городов…»

Пусть имена цветущих городов
Ласкают слух значительностью бренной:
Не город Рим живет среди веков,
А место человека во вселенной!

Им овладеть пытаются цари,

Священники оправдывают войны,
И без него презрения достойны,
Как жалкий сор, дома и алтари.

1914

«Я не слыхал рассказов Оссиана…»

Я не слыхал рассказов Оссиана,
Не пробовал старинного вина;
Зачем же мне мерещится поляна,
Шотландии кровавая луна?

И перекличка ворона и арфы

Мне чудится в зловещей тишине;
И ветром развеваемые шарфы
Дружинников мелькают при луне!

Я получил блаженное наследство –

Чужих певцов блуждающие сны;
Свое родство и скучное соседство
Мы презирать заведомо вольны.

И не одно сокровище, быть может,

Минуя внуков, к правнукам уйдет,
И снова скальд чужую песню сложит
И как свою ее произнесет.

1914

Европа

Как средиземный краб или звезда морская
Был выброшен последний материк;
К широкой Азии, к Америке привык,
Слабеет океан, Европу омывая.

Изрезаны ее живые берега,

И полуостровов воздушны изваянья;
Немного женственны заливов очертанья:
Бискайи, Генуи ленивая дуга.

Завоевателей исконная земля,

Европа в рубище Священного союза;
Пята Испании, Италии Медуза
И Польша нежная, где нету короля;

Европа цезарей! С тех пор, как в Бонапарта

Гусиное перо направил Меттерних, –
Впервые за сто лет и на глазах моих
Меняется твоя таинственная карта!

Сентябрь 1914

Encyclyca [2]

Есть обитаемая духом
Свобода – избранных удел.
Орлиным зреньем, дивным слухом
Священник римский уцелел.

И голубь не боится грома,

Которым Церковь говорит;
В апостольском созвучьи: Roma! –
Он только сердце веселит.

Я повторяю это имя

Под вечным куполом небес,
Хоть говоривший мне о Риме
В священном сумраке исчез!

Сентябрь 1914

Посох

Посох мой, моя свобода –
Сердцевина бытия,
Скоро ль истиной народа
Станет истина моя?

Я земле не поклонился

Прежде, чем себя нашел;
Посох взял, развеселился
И в далекий Рим пошел.

А снега на черных пашнях

Не растают никогда,
И печаль моих домашних
Мне по-прежнему чужда.

Снег растает на утесах –

Солнцем истины палим…
Прав народ, вручивший посох
Мне, увидевшему Рим!

1914, 1927

Ода Бетховену