Немного безумия (СИ)

Анна Фанкоц остановилась у края небольшого каменистого пляжа и вскинула руки, наполненные синим огнём. Где-то вдалеке женский голос ответил её приветствию стенающим пением.

Не прошло и минуты, как толпа ненормальных магов начала понемногу подыматься наверх. Я опомнился только в тот момент, когда уже все поднялись выше моей головы, и ухватился за чью-то грязную пятку.

Женский голос запел во всю мощь. Толпу магов окружил синий ореол и они начали подыматься в небо ещё быстрее. Сила этого небесного притяжения была столь велика, что мне не хватило сил удержать чью-то ногу и я свалится на мокрую гальку, отбив задницу.

Толпа взлетела в небо. Вскоре она пропала где-то средь туч.

Глава 21

Величественные комнаты вязко тянулись по этажу. Как мёд, они медленно опадали с ложки под и сливались с общим тоном обоев. Весь замок можно было описать одним словом: сахар. Углевод, мгновенно действующий на мозг и притупляющий сознание. Наивная голова просит ещё и ещё, пока не станет так приторно, что на языке возникнет едкая боль, непозволительно похожая на горечь.

Дворец буквально кричал об ушедшей эпохе прекрасных, ныне недостижимых идеалов, нравственном величии нации: царственные скульптуры античности, седые картины, блестящие рыцарские доспехи, изорванные, потёртые вымпелы особых отрядов, оставшихся лишь на трагичных страницах истории, старинные шкафы с изогнутыми ручками, за которыми прячется не одна дворцовая легенда. Всё это нагромождение, что не умещается даже в памяти, не то что в глазах, равномерно заселяло замок. Только от перечисления этого барахла пересыхало в горле.

Я не мог найти неровной кладки или зазубрин на углах. Всё было слишком идеальным, выверенным, невозможно суровым и громоздким, но при этом удивительно аккуратным, исполненным святого достоинства. Замок был шедевром от безымянного художника. Все же слышали легенды о непревзойдённых архитекторах, замурованных в стены?..

Я долго шёл по бесконечному холлу, который больше напоминал сказочный зал из лимонного янтаря и молочного мрамора, а не проводника в комнаты. Непостижимая высота потолков пугала меня, превращала из спасителя города в жалкого просителя милостыни, ненароком зашедшего в восхитительные покои. Видимо, такие размеры только для того и нужны — напоминать народу о том, что он мал и ничтожен, как сор.

Непомерные витражи закрывались флагами герцогства. По таким окнам не могли бить дождевые капли, они не имели на это никакого права.

Впереди меня шёл преисполненный гордости слуга в начищенной парадной ливрее. Он выглядел богаче, чем большая часть нашего города. Его аккуратные манжеты, удивительные запонки и накрахмаленный воротник могли служить примером первоклассной работы над стилем. На любом модном вечере мой проводник рисковал стать всеобщим любимцем и вечерним первооткрывателем шампанского.

Я таки попал в рай. Идеал, вершина зодчего искусства, мраморный, сотканный из тысяч и тысяч безделушек замок возвышался над городом. Он был царём без короны, властителем без документов... В общем, местом, неприятным во всех отношениях, но очень уж притягательным. Замок тянул к себе деньги и сволочные характеры, как паук мух. И не скрыться.

«Ты поймал меня, дворец обманутых ожиданий, и теперь ждёшь подходящего момента, чтобы сомкнуть пасть.»

Полиция сразу же заслышала взрыв и в спешке направила в психбольницу вооружённый отряд из сорока человек. Спрятаться от них не представилось возможным. Меня сразу же поймали и повязали. Хорошо, что я догадался взять паспорт Уилла — промокший, окроплённый кровью, он был все ещё действительным, пока никто не доказал обратного и не нашёл самого хозяина паспорта.

Меня доставили в отдел полиции, как свидетеля. Камеры были переполнены людьми разного сорта: бунтовщики, воришки, мошенники, контрабандисты — словом, бесчестные люди, особенно первые.

Я не без оснований полагал, что вскоре мне грозит разоблачение и камера смертника, но вместо этого меня пожелал видеть сам герцог: я отправился из отдела полиции в его резиденцию почти немедленно, не успев поболтать со следствием, уже готовившим инструменты пыток. На личной карете правителя мы проехали весь город и оцепление из трёх сотен солдат, охраняющих замок и не подпускающих к нему людей даже на сотню метров.

— Говорите предельно чётко и недолго, не просите и не умоляйте. Вы поняли, Уильям?

— Да. — я готов предстать перед господом богом.

— Проходите.

Разодетые в пух и перья лакеи с безмерно серьёзными и надутыми лицами, от которых тянуло в сон, отворили створы и я вошёл в одну из гостиных замка.

Это была уютная комната, хоть и слишком большая: её потолки достигали непозволительной высоты, а места хватило бы, чтобы разместить концертный зал. Мой последний концерт. Сольное выступление.

Первый ум Ан-Рока, да и всего герцогства, сидел в кресле, съежившись от холода, хотя в комнате было нестерпимо жарко: камин, столь высокий, что огонь подымался в нём до моего носа, бушуя, как пламя ревущего лесного пожара, давал столько тепла, что его бы хватило на весь этаж.