Немного чьих-то чувств

– Прекрасный. Как делишки, Реджи?

– Лучше не бывает, спасибо. Теперь, когда ты уложила легавого.

– Я заметила, что он тебе надоел.

– Пожалуй. А ты не думаешь, что он вдруг очухается и прыгнет, а?

– Он, по-моему, еще долго не придет в себя. В отличие от меня.

– А?

– Я порвала помолвку с Перси Набблом.

– Чудненько.

– Ты – тот, кого я люблю.

– Совсем чудненько.

– А теперь, – сказала она, – давай начистоту. По какой причине за тобой гоняются констебли?

Она слушала, задумчиво хмурясь, как Реджинальд излагал события этого вечера. Особенно ее заинтересовал рассказ о чистке ковров ее дядей Джаспером.

– Ты говоришь, он брызгал керосином туда-сюда?

– Щедро.

– А на полу были газеты и стружки?

– В порядочном изобилии. Довольно-таки рискованно, на мой взгляд. Никогда ведь не знаешь, с чего может возникнуть пожар.

– Ты совершенно прав. Урони он зажженную спичку… Вот что, – сказала Аманда. – Отправляйся домой и разнегрись. А я задержусь здесь и протяну руку помощи фараончику, когда он прочухается.

Прошло еще несколько минут, прежде чем констебль Попджой открыл глаза и сказал:

– Где я?

– Прямо здесь, – ответила Аманда. – Вы видели, чем вас стукнуло?

– Нет, не видел.

– Это был русский «спутник». Ну, один из тех, про которых вы читаете в газетах.

– У-ух!

– Именно, у-ух. Они набивают огромные шишки, эти «спутники», верно? Вашему затылку требуется большой кус сырого бифштекса или чего-то вроде. Прыгайте в мой автомобиль и посмотрим, что мы сумеем найти в кладовой Виссер-Холла.

Сэр Джаспер, израсходовав весь хранившийся в подвале керосин, покинул дом и направился в гараж за бензином. Он уже возвращался к крыльцу, когда подъехала Аманда. Ее появление всколыхнуло все его чувства.

– Аманда! Я ждал тебя не раньше чем через два часа!

Девушка вышла из машины и отвела его в сторону.

– Насколько я поняла от Реджи Муллинера, – сказала она, – он несколько минут назад видел, как ты усыпал пол в вестибюле газетами со стружками и обрызгивал их керосином.

Сэр Джаспер не напрасно председательствовал на сотнях собраний акционеров. Он и бровью не повел. Самый внимательный наблюдатель, вглядываясь в его лицо, не догадался бы, что сердце у него в груди так подпрыгнуло, что расшатало два передних зуба. Он заговорил с тем невозмутимым достоинством, которое так часто приструнивало взбунтовавшихся акционеров.

– Какая нелепость! На полу нет ни газет, ни стружек.

– Реджи говорит, что видел их.

– Обман зрения, ничего больше.

– Возможно, ты прав. Но я все-таки смеха ради пойду погляжу. И захвачу с собой констебля Попджоя. Конечно же, ему будет интересно.

Сердце сэра Джаспера выдало еще одно антраша.

– Констебля Попджоя? – переспросил он дрожащим голосом.

– Он у меня в машине. Я решила, что имеет смысл захватить его с собой.

Сэр Джаспер вцепился ей в локоть:

– Нет, не ходи туда, а тем более в обществе констебля Попджоя. Дело в том, моя дорогая, что слова юного Муллинера содержали толику истины. Я действительно обронил там несколько стружечек и газетку, которые нес – уж не помню зачем, – и в рассеянности споткнулся и опрокинул емкость с керосином. Подобное может произойти со всяким, однако не исключено, что человек вроде Попджоя истолкует произошедшее превратно.

– Он может вообразить, что ты примерился увести у страховой компании солидную сумму.

– Вполне вероятно. Полицейские ведь склонны всегда и во всем видеть самое худшее.

– А тебе и в голову такое прийти не могло, правда?

– Разумеется, нет.

– Как и всучить бедному блеющему ягненочку пачку нефтяных акций-пустышек? Ах да! Дядя Джаспер, я ведь знала, что мне надо о чем-то с тобой поговорить. Реджи передумал, ему эти акции «Пахучей реки» ни к чему. Именно так, – добавила Аманда в ответ на заверения сэра Джаспера, что все акции уже переданы Реджи. – Но он хочет, чтобы ты их у него выкупил.

– Ах вот чего он хочет!

– Я ему сказала, что ты будешь в восторге.

– Ах вот что ты ему сказала!

– Разве ты не будешь в восторге?

– Нет, не буду.

– Жаль-жаль. Попджой!

– Мисс?

– Вы не присоединитесь к нам?

– Ради Бога! – вскричал сэр Джаспер. – Ради Бога, ради Бога!

– Одну минуточку, Попджой! Ты что-то хочешь сказать, дядя Джаспер?

– Если юный Муллинер действительно предпочел бы продать мне назад эти акции…

– Да, предпочел бы. Это строго официально. Он почему-то проникся к ним странной необъяснимой антипатией.

На некоторое время воцарилось молчание. Затем из недр сэра Джаспера вырвался стон, сильно напоминавший басовые ноты «Миссисипи»:

– Ну хорошо, я согласен.

– Чудесно. Попджой!

– Мисс?

– Не присоединяйтесь к нам.

– Как желаете, мисс.

– А теперь, – сказала Аманда, – следуем в твой кабинет, где я попрошу тебя выписать чек на имя Реджинальда Муллинера с выплатой ему ста тысяч фунтов.

Сэр Джаспер зашатался:

– Сто тысяч? Но он же заплатил только пятьдесят тысяч.

– Акции взвинтились в цене. Уж кто-кто, но ты-то должен знать, что такое колебание биржевых курсов. Мой совет, не откладывай совершение сделки, пока они опять не подскочили в цене. Или ты предпочтешь, чтобы я снова попросила констебля Попджоя проследовать в нашем направлении?

– Нет-нет-нет, ни в коем случае!

– Как скажешь. Попджой!