Немного другая история (СИ)

Итак, она скользила по коридорам пока наконец не оказалась у огромных дверей. Все закрытое и запретное, как правило, вызывает немалый интерес. И Белль распахнула двери, тем самым резко изменив ход истории.

Темное помещение, в углу огромная смятая постель, похожая на гнездо. Не нужно обладать огромным количеством серого вещества для того, чтобы понять — это спальня чудовища. Белль обладала изрядным количеством этого полезного продукта внутри своей милой головки и очень быстро сложила логическую цепочку. Она поспешила покинуть покои, но услышала шаги. Быстро ругнувшись, она поспешила углубиться в глубь комнаты. Там, в глубине, девушка нашла небольшую оранжерею, на столе стоял колпак под которым как бы висела роза. В конкретных обстоятельствах ей было глубоко плевать на диковинную вещицу.

На ее беду, достойного укрытия найти Белль не удалось. Монстр вошел в спальню и сразу обнаружил постороннего.

— Ты! Любопытная девчонка! Что ты сделала с ней? — ревел он, глядя то на колпак, то на гостью.

— Ничего! Простите! Я ничего не делала! — больше от страха кричала она, — я не хотела дурного!

— Лгунья! Ты задумала погубить всех нас! Мстишь мне?!

Белль ужаснулась, все то человеческое, что она смогла распознать в своем пленителе утром куда-то испарилось. Перед ней было лишь чудовище. Ничего больше.

— Убирайся! — заревел он, не давая напуганной девушке сказать и слова в свою защиту.

Впрочем, два раза предлагать ей не пришлось. Как только она услышала команду к бегству, Белль воспользовалась ей. Она неслась так быстро, как только могла. Внезапно девушка ощутила себя крошечной девчушкой, спасающейся от гнева старшего брата. Слезы навернулись на ее прозрачных серых глазах. Забытое чувство слабости и беспомощности накрыло ее с головой, как тяжелое пуховое одеяло, брошенное на постель.

— Я сильная. Мне не страшно. Я сильная. Мне не страшно. — Монотонно шептала она забытую мантру, но воспоминания, мешаясь с ужасом поглощали ее все больше и больше, тянули на дно.

— Глупая маленькая Леди! — Слышала она ехидный голос Эдварда, бегущего за ней через парк рядом с их Оксвордским домом, — иди сюда, лгунья, я же тебя найду…

Воспоминания. Тяжелое. Мрачные. Заполняли ее грудь, как вода заполняет пробитые трюмы корабля. Воспоминания, вызванные жестокостью, бесчеловечностью образов, неспособностью оправдаться, несправедливостью.

Белль не заметила, как выбежала за пределы замка. Внезапно она подскользнулась и упала. Несколько раз попыталась подняться и встать, но ничего не вышло. Ее трясло. Забытые головокружения и панические атаки сковали ее тело. Оно жалко хрипела, неспособная заглушить те эмоции, которые она всегда глушила на корню.

Если бы ее спросили позже: «Белль, неужели этот приступ гнева чудовища был страшнее, того, когда он посадил тебя в клетку?», она бы несомненно утвердительно кивнула и добавила: «Он был Эдвардом».

Где-то неподалеку завыли волки. Но Белль не могла встать. Она не могла ничего. Ее тело то и дело сотрясала крупная дрожь. Если бы она могла осозновать, что происходит вокруг нее, то она бы ужаснулась тому, что ее обступает стая диких волков. Но она не могла. Лишь образ старшего брата — ночного кошмара, застилал ей глаза. Темнота ослепила ее.

========== Люди, не умеющие верить ==========

Тусклые солнечные лучи с трудом пробивались сквозь наспех задернутые гардины. Чудовище, с тщательно перебинтованной лапой, дремал в кресле, рядом с постелью его узницы. Белль не приходила в себя со вчерашней ночи. Противоречивые чувства терзали сердце тюремщика: конечно, она — любопытная дура, однозначно желающая его смерти, и посадить бы ее назад в башню, за решетку, и проблем с ней больше не будет; но с другой стороны, его мучили смутные, незнакомые до сих пор, чувства совести — если бы он дал ей сказать хоть слово, если бы не пугал ее так сильно, сейчас она бы не лежала в мучительном бесчувствие.

Эти сутки тянулись крайне медленно. Для чудовища вечность — проклятье, одиночество — плата за ошибки. И все это он прекрасно понимал. Понимал и даже смирился. В целом, он не особенно-то и переживал из-за отсутствия компании. Для него люди всегда были лишь атрибутикой, украшение жизни: красивые девушки, галантные кавалеры и именитые лбы — просто коллекция бессмысленного хлама. Владельцу замка было все равно, кто заполняет комнаты его владения. Но представляя свою жизнь без вечной беготни Белль, без шума, создаваемого ей, монстр ощутил тоску.

Тихое шуршание груды подушек и слабые вздохи вмиг разбудили чудовище.

— Ацтой… — зевнула Белль, — это был худший день в моей жизни…

— Сама во всем виновата Если бы ты не сбежала ничего этого бы не было, — заявило чудовище от чего-то с досадой.

— Если бы вы, милый, — девушка окончательно перестала бояться своего зоключителя, — не набрасывались на меня мне бы не пришлось бежать! — поднялась на подушках Белль, — и вообще, я уже говорила, что сбегать никуда не собираюсь! Мне здесь неплохо! Я бы побродила и вернулась! Что же вы меня все время в чем-то подозреваете?

— Ты не планируешь побег? — изумилось чудовище.