Немного героина для невесты Казановы

— Мне нехорошо, холодно. Помоги мне спуститься по лестнице.

Марина порылась в сумочке и вытащила все наличные, которые там были.

— Возьми это.

Джакомо замотал головой.

— Нет, это нечестно. Я не заработал их.

Марина положила деньги на пыльную каминную полку, которая была влажной на ощупь.

— Возьми просто так, мы друзья.

— А может, все-таки останешься? У меня есть немного героина.

— Тем более нет, — сказала Марина по-русски.

— Что-что? — не понял Джакомо.

Но Марина не ответила. Ее мучили жалость и злость одновременно.

До гостиницы Марина добралась далеко за полночь, из тревожных и холодных сумерек нырнув в ярко освещенный холл. Внутри было так же шумно, как и вчера. «Золотые перья» веселились напропалую.

Компания, вывалившаяся из лифта, попыталась увлечь Марину в сторону бара, но она, улыбнувшись устало, высвободилась и надавила на кнопку третьего этажа, где был ее номер. Ее немного отсыревшая, пахнущая розовыми лепестками постель.

На широком каменном подоконнике в дальнем конце коридора под тусклой лампочкой сидел одинокий человек в черной кожаной куртке, слишком теплой для средиземноморского летнего вечера.

Марина мельком взглянула на него, открывая дверь. Он не пел и не веселился. В его позе или в костюме было что-то смутно знакомое, но Марина чувствовала себя такой разбитой и переполненной впечатлениями, что не могла сосредоточиться. К тому же человек был слишком далеко от нее.

Увидев Марину, он резко встал и скрылся в проеме двери, ведущей на пожарную лестницу.

Марина зажгла свет, заперлась и тут же погасила его. Луна светила прямо в ее раскрытое окно.

Она уснула быстро и видела во сне живого Гошу. Будто они с Гошей купили ящик кроваво-красных яблок и молча ели их, сидя в грязном подъезде на ступеньках. А с подоконника за ними наблюдал человек в черной кожаной куртке. Это был тот самой человек, который угощал Марину пивом на бульваре, водил в канадский ресторан и рассказывал о своих родителях. Александр.

Марина проснулась с чувством, что выяснила для себя что-то очень важное. Но сон быстро ускользнул от нее, затаился в глубинах памяти.

Марина позавтракала вместе со всеми и тут же утомилась от болтовни множества праздных людей. Ехать со всеми на экскурсию ей расхотелось.

В холле Марина встретила Шурика, которого тянула за руку рыжеволосая ирландка. Шурик, в свою очередь, схватил за руку Марину.

— Ты обязательно должна поехать с нами.

— Куда? — Марина вовсе не была уверена, что должна куда-то ехать.

— К одной потрясающей старухе. — Шурик был очень возбужден и не отпускал Марину. Ирландка выжидательно вежливо улыбалась.

Марина не имела ничего против того, чтобы прогуляться по Венеции. Но прогуляться скорее в одиночестве, чем в обществе суетливого Шурика.

— Что за старуха?

— Она работала горничной у Бенито Муссолини. Я хочу что-нибудь написать о ней.

— Ты решил стать серьезным писателем? — подняла брови Марина.

— А что, нельзя? — насупился Шурик, но ненадолго.

Это Бриджит ее раскопала.

Бриджит сделала книксен. Марина представилась, и они пожали друг другу руки. Бриджит не говорила по-итальянски, а Марина — по-английски. Но это не помешало им почувствовать взаимную симпатию.

— Поехали, — неожиданно для самой себя согласилась Марина.

Составившаяся таким образом компания села на катер-такси и вышла возле моста Аккадемиа. Поплутав по узким улицам, Бриджит нашла нужный им дом.

Живая темноглазая старушка, одетая с ног до головы в черное, провела гостей в просторную комнату, где на почетном месте красовался гипсовый бюст Муссолини, а рядом — старая черно-белая фотография девушки в белом переднике и наколке, которую обнимает за плечи Муссолини.

Марине вдруг стало скучно, и она пожалела, что согласилась на этот визит. Однако для нее нашлась работа — переводить с итальянского на русский, чтобы Шурик переводил с русского на английский для Бриджит.

Горничная принесла на подносе чай и крекеры. У бывшей горничной Муссолини была теперь своя горничная, женщина еще более пожилая.

Шурик достал захваченную с собой бутылку «Столичной», и старушка неожиданно обрадовалась. Она пила водку из высокого бокала на тонкой ножке. Пила маленькими частыми глотками, закусывала крекерами и делилась воспоминаниями, по ее мнению — бесценными.

Старушка говорила быстро, с заученными интонациями и оборотами. Марина подумала, что она не в первый раз дает интервью.

— Кроме меня, никто не знает Бенито-человека, хотя многие хвалят Бенито-политика.

«Знает ли старуха, что война давно закончилась поражением Бенито? — подумала Марина. — Похоже, что нет».

Хозяйка рассказывала о любовных письмах, которые приходили в адрес дуче от женщин всей Италии. Если верить бывшей горничной, то текст, который произносят девушки из «Секса по телефону», просто детская сказка на ночь в сравнении с этими письмами.

— Каждая хотела иметь от него ребенка. Каждая! А повезло мне. — Глаза старухи горели нездоровым огнем. Было видно, что опьянела.

— Жаль, что малютка умер в возрасте одного месяца. — Из глаз хозяйки потекли слезы, но тут же высохли.