Немного героина для невесты Казановы

— С тех пор как я в полиции, а в полиции я почти всю жизнь, во время карнавала мне приходится дежурить. Следить, чтобы люди развлекались как следует. А так хочется нарядиться каким-нибудь идиотом и бегать по городу, стреляя из хлопушек, или искупаться в фонтане.

Полицейский тяжело вздохнул и с сожалением положил парик на столик перед зеркалом.

— Моя миссия на этом закончена. Всего хорошего. — Полицейский раскланялся и исчез.

Джакомо вернулся вечером, слегка навеселе, в окружении таких же разгоряченных молодых людей. Двое длинноволосых парней тащили ящик шампанского. Коротко стриженная девушка в джинсах волокла за ними тяжелый магнитофон. Громкость была включена до упора, и звуки музыки ворвались в замок, заставив дребезжать стекла. Еще одна девушка в коротком узком платье лимонного цвета обнимала круглую коробку с тортом, и ее рук едва хватало.

Джакомо подхватил Марину на руки и закружил по комнате:

— У меня полные карманы наличных, я решил устроить праздник!

— Поставь меня на пол, — попросила она и с сомнением оглядела всю компанию.

— Это мои друзья.

Друзья помахали ошеломленной Марине руками и под грохот, вырывавшийся из мощного магнитофона, пританцовывая, занялись кто чем.

Джакомо бросился на кровать и со смехом увлек за собой Марину.

— Умберто, тот, что открывает шампанское, — мой друг детства. Мы вместе били окна в лавках, когда нам было по пять лет. Он музыкант, бас-гитарист одной группы.

— Одной очень хорошей группы, — поправил его Умберто, нечаянно облив хлынувшим из бутылки шампанским девушку в лимонном платье и сразу же покраснев.

Умберто был похож на мальчика из хорошей семьи, потерявшего социальные ориентиры. Вежливая смущенная улыбка пряталась под давно не стриженными волосами, нависающими на лицо.

— Их песня из первого альбома две недели держалась в лучшей итальянской десятке.

— Это правда, — добавил Умберто, снова покраснев.

«Просто очаровательно», — подумала Марина.

Лимонное платье на длинноволосой брюнетке, облитое шампанским, промокло, и сквозь мокрую ткань стало видно черное белье. Не колеблясь девушка сняла платье и повесила на стул. У нее была отличная фигура.

— Это Мария, — пояснил Джакомо, бросив девушке полотенце. — У нее от меня ребенок.

Глаза Марины округлились.

— Что-что?

Девушка рассмеялась.

— А что здесь особенного? Мальчик, ему полтора года.

— Наверное, мы поженимся.

— Но не раньше, — перебила Мария, — чем ты закончишь университет и найдешь нормальную работу. За бездельника я не выйду замуж. Мне наплевать на твои миллионы.

— А что Мария думает о твоей нынешней работе?

— Я полагаю, — ответил Джакомо, — ее это забавляет. Не так ли, Мария?

Девушка не ответила.

— И потом, — продолжил Джакомо, — я уже уволился. У меня теперь есть деньги. Все-таки молодец старушка княгиня. А это Федерико, мой бывший одноклассник. Правда, двоечник. Но зато — лучший водолаз на всей Адриатике, звезда показательных выступлений.

У Федерико были такие же растрепанные длинные волосы, как и у Умберто, но потемнее. Глядя в глаза Марине, он протянул ей бокал с пузырящейся жидкостью. Его взгляд напоминал Марине об измученной рыбе в искусственном бассейне магазина «Дары моря».

— И наконец, та, что разрезает торт, — Лючия. Она девушка Федерико. За этих людей ты можешь быть совершенно спокойна.

Федерико не отрывал глаз от Марины. Чтобы отвлечь его, Марина спросила:

— Расскажите мне о своей работе.

Федерико вздрогнул и оглянулся на Лючию, как бы ища у нее поддержки. Лючия игриво подмигнула ему. Он откашлялся и прерывающимся голосом заговорил:

— Видите ли, Венеция за последние сто лет осела в море на двадцать три сантиметра. Мы погружаемся, как древняя Атлантида, и я думаю, что за моей профессией — будущее.

Марина никак не поощрила этот небольшой монолог, и Федерико замолчал.

Марина пыталась расслабиться. Ей хотелось кивать и острить в ответ, но напряжение не покидало ее. Друзья Джакомо подшучивали друг над другом, уплетая торт. Федерико не отрывал взгляда от Марины, и это тоже служило предметом для шуток. Никто из гостей не заговаривал с ней.

Она снова остро ощутила себя среди чужих, мало понятных ей людей. Даже их речь, переполненная сленгом, усиливала чувство одиночества. Будто она попала на Марс.

Кассету с записью лучших рок-н-роллов Элвиса Пресли сменили баллады в исполнении Ника Кейва. Федерико выключил верхний свет, оставив мерцать свечи, и двинулся к Марине. Но Джакомо уже подхватил ее и обнял за талию. Лицо его было совершенно трезвым и виноватым.

— Извини меня за сегодняшнюю выходку. На меня что-то нашло, я, наверно, на солнце перегрелся.

— Ладно, забыто.

— Спасибо. Я очень дорожу твоей дружбой и чуть все не разрушил. А теперь, — обратился Джакомо ко всем, — едем кататься. Я нанял лодку на всю ночь.

Девушки захлопали в ладоши, и вся компания с шумом вывалилась на улицу.