Немного ненависти

Словно чтобы доказать это, она наклонилась, взвалила на себя мертвого парня и сбросила его в кусты.

– Вождь должен быть жестоким, чтобы остальные могли быть помягче.

– Какой еще вождь? – буркнула Рикке, потирая ушибленную грудь.

И тут до нее донесся едва заметный запах дыма, совсем как в ее видении. Он словно бы потянул ее к себе. Не в силах сопротивляться, Рикке двинулась по тропинке в ту сторону.

– Эй! – позвала ей вслед Изерн, уже жуя кусок вяленого мяса, который она выудила из сумки здоровяка. – Мне одной не справиться с этим громилой!

– Нет, – шептала Рикке. Запах пожара становился все сильнее, и все сильнее росло внутри нее беспокойство. – Нет, нет, нет!

Вырвавшись из-под полога леса в холодный свет дня, она сделала еще пару нетвердых шагов и остановилась. Лук едва не вывалился из ее ослабевшей руки.

Утренний туман давно сошел, и вдалеке, за лоскутным одеялом свежезасеянных полей, был виден Уфрис, жавшийся к серому морю за своей серой стеной. Где-то там стоял старый замок ее отца с чахлым садом с задней стороны. Скучный, надежный Уфрис, где она родилась и выросла… Вот только сейчас он горел, в точности как в ее видении. Огромная колонна черного дыма, клубясь, вздымалась вверх и пачкала небо, уплывая вдаль поверх беспокойных волн.

– Клянусь мертвыми! – прохрипела Рикке.

Изерн вышла из-за деревьев, неся свое копье на плечах, с широкой улыбкой на лице.

– Ты понимаешь, что это значит?

– Война? – прошептала Рикке, объятая ужасом.

– Что? А, ну да. – Изерн махнула рукой, словно это были сущие пустяки. – Но если ближе к делу – я была права!

Она хлопнула Рикке по плечу с такой силой, что едва не сшибла девушку с ног:

– У тебя действительно есть Долгий Взгляд!

В гуще сражения

«В битве, – часто говорил отец Лео, – человек узнает, кто он есть на самом деле».

Северяне уже поворачивались, чтобы бежать, когда его конь врезался в них, словно топор в полено. Лео воспользовался силой своего разгона, чтобы рубануть одного по защищенному шлемом затылку, наполовину оторвав ему голову. Оскалясь, он повернулся на другую сторону. Проблеск лица с разинутым ртом – и его секира раскроила лицо надвое. Черные струи крови брызнули во все стороны.

Другие всадники тоже врубились в ряды северян, раскидывая их как сломанные куклы. Он увидел, как голову одной лошади насадили на пику; ее всадник кувырком полетел вперед, выбитый из седла.

Рядом разлетелось вдребезги чье-то копье; обломок с гулким лязгом ударился в шлем Лео, но он успел увернуться. Его окружало мелькающее месиво перекошенных лиц, сверкающей стали, вздымающихся тел, наполовину перегороженное забралом его шлема. Визг людей, коней и скрежет металла смешивался в единый несмолкающий грохот, выжимающий из головы остатки мыслей.

Наперерез неслась чья-то лошадь – без всадника, с болтающимися стременами. Конь Риттера. Лео узнал его по желтому чепраку.

Чье-то копье ткнулось ему в щит, и он покачнулся в седле. Острие соскочило вниз, проскребло по доспеху на его бедре. Его конь, фыркая, попятился; Лео крепче сжал поводья, до боли закаменев лицом в неестественной улыбке, бешено рубя секирой то справа, то слева от себя. Не думая, он врезал по щиту с намалеванным на нем черным волком, пнул противника ногой так, что тот едва не упал назад, и в этот момент блеснул меч Барнивы и отсек северянину руку.

Он увидел, как Белая Вода Йин заносит над головой булаву: рыжие спутанные волосы, из-под них блестят стиснутые зубы. Сразу же позади него Антауп вопил что-то нечленораздельное, выворачивая свое копье из окровавленной кольчуги. Гловард боролся с одним из карлов – оба безоружные, оба опутанные собственными поводьями. Лео рубанул северянина секирой, попав ему по локтю и выбив сустав; рубанул еще раз, и тот рухнул лицом в грязь.

Он указал секирой на знамя Стура Сумрака: черный волк, пляшущий на ветру. Лео заревел, завыл, надсаживая сорванную глотку. С опущенным забралом никто его не слышал. Никто не услышал бы, даже если бы забрало было поднято. Он сам не понимал, что пытается крикнуть. Оставив попытки, он снова принялся яростно молотить по колышущемуся морю тел.

Кто-то схватился за его ногу. Курчавые волосы. Веснушчатое лицо. Вид донельзя перепуганный – как и у всех здесь. Оружия, похоже, нет. Сдается, что ли? Врезав веснушчатому краем щита по темени, Лео пришпорил коня и втоптал его в грязь.

Здесь не место для благих намерений. Не место для утомительных тонкостей и скучных контраргументов. К черту брюзжание его матери с призывами к терпению и осторожности! Все было восхитительно просто.

«В битве человек узнает, кто он есть на самом деле» – и Лео обнаружил, что он тот самый герой, которым всегда мечтал быть.