Немного ненависти

Ни малейшего смысла. Как можно сделать из крови цепь? Идиотская метафора. Однако Магвир с Гринуэем и остальными жополизами тут же поддержали эти слова хором одобрительных возгласов, воинственным рыком и потрясанием воздетых кулаков.

– Я не хочу быть похожим на Девять Смертей. Я хочу быть им! – Стур распялил свою безумную ухмылку еще чуток шире, так что действительно напомнил Девятипалого в один из его худших моментов. – Никто так не прославлен, как он! Никого так не боятся, как его!

– Он хочет быть Девятипалым, – проговорила Чудесница с каменным лицом, когда Большой Волк удалился дальше расстояния слышимости, как всегда торопясь неизвестно куда.

– Чтобы женщины плевались при одном упоминании твоего имени. Чтобы годами сеять смерть и не пожинать ничего, кроме ненависти. Чтобы все дни своей жизни быть окруженным кровью. – Клевер мог только покачать головой. – Я никогда не сумею разгадать эту загадку: почему люди хотят того, чего они хотят.

– Ты собираешься и дальше позволять этому идиоту Магвиру так говорить с тобой? – спросила Чудесница.

Клевер посмотрел на нее.

– Тебе-то что до того, как он со мной говорит?

– Эти молодые придурки только утверждаются во мнении, что они самые умные.

– Мы не можем исправить неверные представления каждого идиота, так же как не можем изменить путь прилива.

Клевер нахмурился, вглядываясь в мокрый кустарник, куда упала бутылка, выбитая из его руки Стуром, и гадая, осталось ли в ней хоть что-то, ради чего ее стоило бы искать. Решив, что вряд ли, он вместо этого подошел к ближайшему дереву и не спеша опустился на землю у его подножия.

– Слова не оставляют ран, а я и без того слишком охотно кидался в схватки на своем веку. Теперь я стараюсь бегать в другом направлении.

– Очень мудро. Но, как ты сам сказал, – из тебя плохой бегун.

– Тоже верно. Я пришел к выводу, что если кто-то все же затаил на тебя кровную обиду, существует только два возможных варианта поведения. – Клевер подвигал лопатками, приноравливаясь к бугристому стволу, пока не нашел удобное положение. – Первый: ты просто пролетаешь сверху, словно пушинка одуванчика на хорошем ветру, и не обращаешь на это ровно никакого внимания.

– А второй?

– Прикончить ублюдка. – Широко улыбаясь, он поднял лицо к голубому небу, где солнце наконец начало давать какое-то тепло. – Но было бы жаль портить такой замечательный вечер убийством, как ты думаешь?

– Действительно, не хотелось бы. – Чудесница посмотрела на Клевера, который удобно вытянулся под деревом, положив ногу на ногу. – Что ты делаешь?

– То, чем стоило бы заняться нам всем. – Клевер прикрыл глаза. – Провожу время, дожидаясь своего момента.

– В чем разница между тем, чтобы проводить время, и тем, чтобы просто терять его?

Клевер не видел необходимости снова открывать глаза.

– В результате, женщина! В результате.

Чем больше враг

Гловард стащил с себя рубашку и швырнул ее Барниве. Затем с рычанием свел вместе кулаки, напрягая каменные мускулы своей огромной груди. Среди зрителей, собравшихся возле ограды, прокатился одобрительный ропот, кто-то выкрикивал числа – без сомнения, неуклонно понижающиеся ставки на Лео.

– Клянусь, он стал еще больше, – пробормотал Юранд, широко раскрывая глаза.

– Я тоже, – прорычал Лео, стараясь голосом показать, какой он большой.

– Без сомнений. Твои ноги, наверное, уже почти такой же толщины, как его руки.

– Я могу его побить!

– И с легостью – если вы будете сражаться на мечах. Но зачем тебе сдался кулачный бой?

Лео тоже принялся расстегивать рубашку.

– Когда я жил в Уфрисе, Ищейка часто рассказывал мне о Девятипалом. О поединках на круге, в которых он побеждал. Как же я любил эти истории! Бывало, прыгал с палкой в руках по саду позади его замка, воображая, что я Девять Смертей, а кол для бельевой веревки – Рудда Тридуба, или Черный Доу, или Фенрис Наводящий Ужас.

Эти имена до сих пор вызывали в нем трепет, когда он их произносил. Словно магические заклинания.

Юранд наблюдал за Гловардом, наносящим в воздух жестокие тренировочные удары.

– Кол для бельевой веревки не может выбить тебе зубы.

Лео набросил свою рубашку ему на голову.

– Настоящий боец никогда не знает, против чего ему придется сражаться. Именно поэтому я каждый раз позволяю вам, ублюдкам, самим выбирать оружие.

Утро стояло холодное, так что он принялся приподниматься на пальцах ног, чтобы разогнать кровь.

– И именно поэтому я могу побить Барниву в бою на тяжелых мечах, а Антаупа – на копьях. Поэтому управляюсь с булавой лучше, чем Белая Вода Йин, а с двумя клинками – лучше тебя. Поэтому я соревнуюсь с Риттером в стрелковом мастерстве… точнее, соревновался. Но он помер, бедолага. А вот Гловарда мне еще ни разу не довелось побить голыми руками.

– Еще бы, – заметил Юранд. Его лоб снова прорезала озабоченная морщинка. – Этакую махину!

– Подумаешь. Чем больше враг, тем громче он падает.

– Или тем больнее бьет?

– Поражения учат большему, чем победы, – буркнул Лео, пытаясь шлепками хоть немного разогреть мышцы.