Немного о главном

Хозяин дома, радушно разведя руки в стороны, двигался навстречу Наталье с Денисом, чуть позади него шла его вторая половина.

– Ну, наконец-то, – притворно восторженно произнес он и первым делом полез целоваться к Наталье.

Та же процедура осуществилась одновременно и между Денисом и хозяйкой дома.

После того, как мужчины и женщины, в свою очередь обменялись дружными объятьями, все четверо направились в сторону столовой, где за накрытым столом уже сидели, и видимо, давно еще три семейные пары.

Все традиционно повскакивали со своих мест и по установленному порядку начали дружно приветствовать вновь прибывших дежурными обжиманиями и поцелуями.

Как ни старался Денис изобразить на своем лице обычно восторженное безразличие, ничего не получалось. Он это явственно чувствовал, но никак не мог совладать со своим настроением.

Закончив процедуру всеобщего приветствия, гости и хозяева расселись по местам, и над столом на какое-то время установилась шумная атмосфера одновременных невнятных разговоров, сопровождающихся грохотом передвигаемых тарелок, вилок и стаканов, открыванием бутылок, непрерывным раскладыванием и разливанием всего и вся.

Где-то за стеной, в соседних комнатах громко возились дети, хозяйские и пришедших в гости. Тут же, в гостиной, непосредственно примыкавшей к кухне, играла непонятная музыка, вовсе не создававшая никакой атмосферы. На столе все было разложено по тарелкам и разлито по стаканам.

Все было готово к застолью, обыкновенному для таких вечеринок.

Денис, в ожидании, пока Наталья накладывала в его тарелку какие-то яства, а хозяин дома наливал ему в стакан традиционный виски со льдом, молча оглядывал сидевших за столом.

Всю компанию он знал совсем недавно, но уже успел понять, кто и как дышит. Знал кто чем занимается по жизни, сколько у кого машин и детей, кто в каком доме живет и что любит потреблять в пищу по праздникам. Которые они все проводили, как правило, вместе. Вот как теперь. Он даже примерно знал, что от каждого из них можно было ожидать в той или иной ситуации. И даже что каждый из них мог рассказать за столом.

Все было, увы, заранее известно и предсказуемо. А оттого совсем уже неинтересно.

Справа от Дениса суетилась Наталья, пытаясь угодить своему мужчине разнообразием блюд. Она делала это с явной охотой, не теряя при этом присущей ей грации. Денис не ограничивал ее в ее фантазиях по поводу наполнения его тарелки, а лишь терпеливо наблюдал за процессом.

Из всей компании одна только Наталья выделялась своей природной близостью к Америке.

Она родилась, правда, еще до эмиграции родителей, в Ленинграде. Они перебрались через океан чуть позже, но уже довольно давно. Это было в далеком 1979 году. Папа Натальи позже участвовал в первых вооруженных попытках выдавливания исконных жителей Бруклинских трущоб с насиженных мест. И это, надо сказать, имело общеизвестный результат. Правда, сам папа от своего героического бандитизма каких-либо преференций не извлек. И продолжал, как и в самом начале расходовать драгоценные годы в какой-то незначимой бухгалтерской конторке на Брайтоне.

Всю свою сознательную жизнь Наталья прожила и проучилась в Америке, поэтому имела право свысока поглядывать на свое окружение, сплошь состоявшее из эмигрантов более поздних волн.

И сидевшие сейчас здесь, за общим столом, за исключением, может быть, самого Дениса, молчаливо признавали за ней это право и относились к ней с особенным вниманием. Они ее называли Наташей, произнося это имя с неким пиететом. Денис по привычке звал ее не более, как Наталья. И все.

Если смотреть по порядку, то справа от Натальи за общим столом сидела молодая пара врачей. Молодая по возрасту, если сравнивать с Денисом. Им обоим было лет по тридцать пять, но они с самого начала были неотъемлемой частью компании. С этой точки зрения они были просто аборигенами по сравнению с недавно вошедшим в круг новым приятелем Натальи.

А когда-то началось все с того, что что хозяйке этого дома срочным образом понадобилась зубоврачебная помощь. Несмотря на то, что она уже к тому времени прожила в Америке несколько лет, английский язык ей был еще не доступен. Поэтому ее поиск обратился тогда на русскоговорящих врачей в округе. И совершенно случайно выбор пал на Пашу. А уже вслед за ним появилась в поле зрения и его жена, Люда.

Так, решив задачу с двумя простейшими пломбами на резцах, молодая пара врачей, Паша и Люда, оказались невольно частью этой русской тусовки.

Следующая семейная пара за общим столом, на которой остановилось внимание Дениса, наоборот, казались мастодонтами американской русской диаспоры. Они жили здесь, в Нью-Йорке уже больше двадцати лет и были, как и большинство русских, евреями.

Его звали, понятное дело, Борисом. Окружающие называли его просто Борей. Жена носила незатейливое имя Мила.